https://www.сайт/2017-06-30/kraeved_yuriy_latyshev_pochemu_bez_sohraneniya_istoricheskoy_pamyati_chelyabinsku_trudno_byt_chelyab
«В законах приходится копаться не меньше, чем в архивах»
Краевед Юрий Латышев: почему без сохранения исторической памяти Челябинску трудно быть Челябинском
Интернет-газета сайт представляет своим читателям новую рубрику. Она будет посвящена давно забытым, а потому почти неизвестным в наши дни страницам истории Челябинска — города, которому не так долго осталось до 300-летнего юбилея. Постоянным автором рубрики мы предложили выступить Юрию Латышеву. Известный краевед с активной жизненной позицией уже несколько лет с небольшой группой единомышленников — инициативной группой «АрхиСтраж» — действительно стоит на страже исторического наследия старого Челябинска. Изучая старые постройки и воскрешая память об обстоятельствах их появления, Латышев, человек уже немолодого возраста, надеется внести свой вклад в сохранение исторического лица города.
— Юрий Владимирович, а надо ли это делать? Предмет вашей заботы — это постройки преимущественного дореволюционной поры, но ведь Челябинск состоялся все-таки после нее: благодаря нескольким волнам индустриализации ХХ века, военной эвакуации… Вы не думали о том, что вас заботит память не о том Челябинске, который знают, уважают, по-своему любят сами горожане и люди в других частях страны?
— Не так давно в Петербурге, в Российском государственном историческом архиве, обнаружились карты и схемы нашей железнодорожной станции. Огромные, метр на два, с мельчайшими подробностями. Я показал эти снимки директору музея Южно-Уральской железной дороги, и он тоже удивился: получается, с 1911 года, то есть больше чем за сто лет, объем путевого хозяйства на станции практически не изменился. А сейчас, как известно, он просто огромный! При этом мы точно знаем, что еще в конце ХIX века, всего немногим позже того, как в Челябинск вообще пришла железная дорога, на станции было всего три линии.
— Десять лет — и такой бурный рост?
— Вот именно. Конечно, никто даже не пытается сбросить со счетов то развитие, которое было в Челябинске после революции, в годы войны, после нее. Но и вопрос ваш ведь тоже не случаен — к сожалению, после 50-х годов в городе появилось крайне мало зданий, которые могли бы представить интерес для потомков и о судьбе которых можно было бы переживать. Челябинский вокзал, кстати, в их числе.
— Слушайте, но вот сейчас точно многие фыркнут: вы сравниваете вокзал и полукаменный дом какой-нибудь мещанки Краснопуповой. Точнее то, что от него осталось и дошло до наших дней. И ладно бы он «при жизни» был шедевром, а то ведь так — обыкновенная изба на высоком фундаменте. Их по Уралу — сотни таких.
В Челябинске восстановят и отдадут под нужды полиции здание бывшей чаеразвесочной фабрики
— Мне часто за эти годы приходилось и сейчас приходится слышать, что Челябинск — это не Барселона, не Париж, не Вологда и не Суздаль. Все верно. Мы живем в Челябинске. Но это город, которому тоже не одна сотня лет и который за это время, кстати, ни разу не сменил название. Не был ни разу переименован, как некоторые другие, и это даже можно было бы назвать уникальным случаем в нашей стране с ее непростой историей. И вот странно, согласитесь, было бы сказать себе: вот этот Челябинск — да, мы помним и любим, а вот все, что раньше, до этой или вот до этой даты, нас не особенно касается. Тогда, простите, почему мы вообще Челябинск? Может, надо было все-таки стать Танкоградом, например? Или каким-нибудь Бетоноградом …
— Метеоритском.
— Смешно. Вот вы говорите, что по Уралу таких зданий, может, сотни. Может, и сотни, хотя уже вряд ли, учитывая темпы, какими уничтожают историческое наследие. А в Челябинске осталось всего 168 зданий, построенных до 1917 года. Да, это не 8 тысяч, как в том же Питере, но и далеко не все из них сейчас находятся под охраной. Более того, никто и не говорит, что надо сохранить непременно все. Но речь идет о необходимости провести эту работу, ревизию того, что осталось. Определить ценное и поставить на охрану. В противном случае, боюсь, уже через пару десятилетий сохранять нам будет просто нечего.
— А почему вы этим занимаетесь? Вопрос не только о том, как именно вы пришли к этому занятию. На табличках ведь не случайно пишут: охраняется государством.
— Охраняется, но далеко не всегда. Для меня это было не самым радостным открытием, когда несколько лет назад я впервые стал обращать внимание на состояние старинных зданий в городе. Идешь, смотришь, действительно — висит табличка. Написано, что охраняется государством, но состояние дома такое, что думаешь: ну как же оно так охраняется? Есть при этом и другие примеры. Вот на Береговой, 129. Тоже памятник, но состояние его такое, что построили его как будто всего несколько лет назад, — настолько хорошо за ним следит собственник. Кстати, частник, без всякого государства.
Меня сильно заинтересовало, в чем же дело: почему одни памятники в идеальном состоянии, а от других почти ничего не осталось? Больше того, когда в руки попал список объектов культурного наследия (ОКН), с которым я месяца за полтора с фотоаппаратом прошел по конкретным адресам, оказалось, что некоторых из них уже и вовсе нет. Вот в реестре числится, что на охране, а в действительности охранять уже нечего. Даже руин не осталось.
— При этом есть целый уполномоченный орган, действующий от лица государства.
— Об этом я тоже только потом узнал. Кстати, мне этот вопрос часто задают. Например, когда по тому же дому Батракова (Кирова, 118) началось разбирательство в суде. Собственник, по нашим данным, хочет здание снести и построить на его месте гостиницу. Представитель собственника не пришел, и мы минут сорок проговорили с судьей. Она меня и спросила: почему именно вы это делаете, а не госкомитет по охране памятников?
— И почему?
— Я ей объяснил, что у нас в области 3000 объектов, а в госкомитете всего 13 человек. В соседней Свердловской области, по-моему, не меньше 40 специалистов. В Нижегородской — тоже около того. А у нас люди, которым поручена работа по сохранению памятников, физически не успевают. У них только одна машина для поездок, а область у нас немаленькая. А помимо исторического Челябинска есть еще и исторические Троицк, Кыштым, Златоуст, Верхнеуральск. Да тот же Бродокалмак — казалось бы, дальнее село, но оно старше Челябинска, и там тоже есть что сохранять.
При этом, к слову, до недавнего времени госкомитет был всего лишь подразделением в составе областного министерства культуры, а у него, как к этому ни относись, приоритеты несколько иные. Вообще, положение дел в этой сфере — хорошая иллюстрация, что и государство у нас может быть парадоксальным образом бессильным, если нет политической воли первых лиц. К большому сожалению, несмотря на существующие законы, положения, таблички, — все решает конкретный мэр, сити-менеджер, губернатор.
— То есть если бы первое лицо сказало сохранить — в лепешку бы разбились, но сохранили.
— Так и есть. Для меня особенно показателен в этом плане пример Казани. Впрочем, зачем так далеко ходить за примерами? В Челябинске у нас, с одной стороны, есть Кировка — прекрасный пример того, как нужно поступать с историческим центром. Причем пример, хороший не только с точки зрения конечного результата. Правильный сам подход, который позволил к такому результату прийти: передать объекты в частные руки, но с условием — восстановить и вдохнуть в них жизнь.
А в 2006 году, когда к власти пришел Юревич, в городе буквально оптом — десятками! — памятники стали вычеркивать из перечня ОКН. И не просто исключать, но и сносить. Потом оказалось, что подавляющее большинство этих экспертиз, если не все, — незаконные, халтурные. И к настоящему времени некоторые здания удается вернуть в перечень охраняемых, а некоторые уже не вернуть, потому что их просто нет.
Конечно, приходится преодолевать сопротивление. Чтобы поставить здание на охрану, надо определить предмет охраны — что именно надо сберечь? Фасады, интерьер? Для этого нужно как минимум побывать внутри, сделать фотофиксацию. А как быть, если собственник тебя просто не пускает внутрь?
— И как быть?
— С полицией пускают. С сотрудником ФСБ нам собственник даже три четверти внутренних помещений дома Батракова на площади Революции показал. Оказывается, в структуре ФСБ есть сотрудники, ответственные за сохранность культурного наследия, как, кстати, и в полиции.
— Это интересно. Многие об этом даже не знают.
— А тем не менее есть особое отделение, со своими сотрудниками и задачами. Я об этом сам недавно только узнал. К счастью, и в органах на эту проблему стали обращать внимание, перестали отмахиваться. Стало больше судов на эту тему. Но для Челябинска такого рода разбирательства новые. Даже практикующим юристам в этой сфере пока тяжело, поэтому они подключают нас. Ведь нам в законах приходится копаться не меньше, чем в архивах.
— Одно дело, когда речь идет о чиновниках или людях в погонах. В конце концов, это их работа, и к тому же у них может быть своя мотивация: звездочки, «палочки» и т. д. А что с горожанами? Насколько они, по-вашему, готовы дорожить историческим наследием?
— Поэтому в добавление к своему блогу, к своим публичным выступлениям я теперь вожу экскурсии по историческому Челябинску. Они уже почти еженедельные. И должен сказать, это имеет просто невероятный эффект. Вот типичная реакция человека: я тут по два раза каждый день хожу и даже представления не имел, как тут, оказывается, интересно!
— А по экскурсиям видно, у людей растет к этому интерес?
— Я никого конкретно не приглашаю, просто пишу в блоге время, место встречи, тему экскурсии. Вижу, по крайней мере, что уже сложилось определенное ядро слушателей. Они уже и сами теперь спрашивают, когда следующая экскурсия, по каким объектам пойдем? Но настоящую реакцию я почувствовал, когда по необходимости задался составлением списка десяти самых интересных исторических зданий. Надо было провести персональную экскурсию для гостя из Литвы. И знаете, стоило мне свою версию обнародовать, тут же посыпались вопросы: а почему вы Троицкую церковь не включили, а чем этот памятник плох? Это уже хорошо, это радует. Для меня это свидетельство, что людей не оставляет равнодушными эта тема.
— Самим-то зданиям это помогает?
— К сожалению, за все эти годы отреставрировали всего один объект. Это Дом Архипова (Коммуны, 68), его занимает управление МВД. Но это же не повод останавливаться? Я убежден, что если быть настойчивым, стучать в двери, постоянно пытаться доказывать, чего-то и можно добиться. Знаете, я рад, например, идее провести саммит ШОС в Челябинске. Уж не знаю, будет ли она реализована, но для меня хорошо уже то, что необходимость подготовки ко всему этому заставила обратить внимание на исторический центр. А значит, и на те здания, которые пока еще создают его атмосферу.
В конце концов, патриотическое воспитание молодежи, про которое чиновники сейчас все уши прожужжали, на что-то ведь тоже должно опираться. У нас исторические корпуса бывшего танкового училища — это бывший переселенческий пункт. Ну чего там только нет, какие только исторические страницы не отразились! И Столыпин, и русско-японская война, и первая мировая, и Афганистан, в конце концов…
— Опять же вопрос — молодежи это надо?
— Вот на экскурсию пришла девушка. Даже не девушка — девчушка, на вид лет 14-15. А задавала такие интересные вопросы, настолько была подготовлена! Не с Луны же она прилетела. Сегодня есть откуда черпать информацию, причем я здесь совсем не себя и свои очерки имею в виду. В 90-е годы в Челябинске образовался Центр историко-культурного наследия, который создал и возглавлял Владимир Боже. Они сделали очень многое, набрали и издали просто шикарный материал, которым все сейчас пользуются. Вообще, в каждую эпоху был кто-то, кому хочется сказать спасибо за то, что сохранили и донесли память до нас. В 30-е годы был Горохов, после войны были Козырев и Дегтярев. Фонотов, Загребин, тот же Боже… А сегодня хороший коллектив по-новому открывает для нас госархив Челябинской области. Раньше, чтобы тебе что-то сфотографировать, нужно было платить деньги, а теперь — пожалуйста, все что угодно, только приходите. Это здорово, так и должен работать исторический архив. Нужно только разжигать к этому интерес.
— Себе лично что можете поставить в заслугу?
— Я не готов ставить это в заслугу только себе, но полтора десятка зданий хотя бы на бумаге спасены от уничтожения. Тут надо понимать, что нам повезло: изменился закон, который уточнил порядок постановки старых зданий на охрану. Система заработала, и теперь любой может стать инициатором сохранения исторического объекта. Нужно подать заявление с обоснованием, почему тот или иной объект важен и почему его нужно сохранить, и далее все пойдет своим чередом. Сначала здание внесут в перечень объектов с признаками ОКН, потом, если методический совет согласится, в перечень выявленных ОКН. А потом, если в течение года экспертиза докажет, что вы правы, объект станет памятником.
Борьба бизнесмена и краеведов закончилась проектом новой гостиницы в центре Челябинска
Так произошло с мельницей Степанова, которая не была под охраной. Теперь заброшенное здание, которому грозило уничтожение, уже включено в перечень ОКН, у него есть шанс получить новую жизнь. Сохраним, даст Бог, старую школу у вокзала, она уже объект регионального значения. Про каждый памятник я могу говорить много и детально.
Конечно, я не оставлю идею поставить на охрану весь исторический центр, чтобы борьба шла не за каждое здание, а за общую среду, тем более что время нам не союзник. До 1917 года в центре было 3000 деревянных зданий, а осталось около 30. Представляете, сколько мы потеряли и какими темпами происходят эти потери!
— И снова предвижу упреки, что из-за вас, ваших охранных зон, перестанет развиваться центр, а значит, и город в целом. Что своими амбициями сохранить исторический Челябинск вы мешаете Челябинску будущего…
— Недавно мы разговаривали с американкой, журналисткой Анной Гаррелз, которая написала книгу о Челябинске. Я спросил у нее, что ей нравится в облике Челябинска? Она задумалась, а потом ответила: мол, конечно, Челябинск не относится к числу самых красивых городов, но что действительно радует, так это наличие в городе исторических зданий. И даже целых комплексов таких строений.
Понимаете, если даже человек со стороны, которому, в общем-то, должно быть все равно, говорит об этом, почему мы должны молчать и молча позволять рушить часть нашей городской истории? Не слишком ли высокая цена развития города? И потом, из 168 зданий, построенных до 1917 года, больше сотни находятся на пятачке в 70 гектаров. Что такое 70 гектаров? Это 0,1% от общей площади территории города. О каком сдерживании развития мы говорим? Развивайте!
Новости России
Россия
На Шри-Ланке произошли еще три взрыва
Россия
Суд в США приговорил россиянку Марию Бутину к 1,5 года тюрьмы
Россия
В России возбудили уголовное дело об умышленном загрязнении нефти в нефтепроводе «Дружба»
Россия
В Красноярске крупный пожар на территории завода по производству ракет «Сармат» и «Синева»
Во время церемонии схождения огня
Россия
Откуда берется благодатный огонь? Мнения верующих и скептиков
Россия
Мария Воронцова, которую называют дочерью Путина, вошла в состав совета по генетике
Россия
Глава Минприроды предложил выпустить косаток из «китовой тюрьмы» в Приморье к июлю
Мысль написать о народном учителе России Юрии Ивановиче Латышеве пришла, с одной стороны, неожиданно, а с другой – совершенно закономерно. Дело в том, что Юрий Иванович не просто учитель-историк, но и учитель-новатор, думающий и пишущий человек. Изложение его биографии будет чередоваться с его собственными записями – «Афоризмами и размышлизмами», как он их сам определил.
Жизнь Юрия Ивановича во многом типична для XX в. Он родился в 1932 г. в Димитровграде Ульяновской области и в 10 лет остался без отца, кадрового офицера Красной Армии, погибшего в «харьковской мясорубке» 1942 г. Мать работала в сельском хозяйстве, была специалистом в области пчеловодства. Ее перебрасывали с места на место, чтобы, как говорили в те времена, «поднимать отстающие хозяйства». Здоровья такая работа не добавляла.
Парень должен был поддерживать мать и думать об образовании. При Советской власти, особенно в первое послевоенное десятилетие, возможности для получения образования были благоприятные. Ю. И. Латышев учился в вузе примерно в те же годы, что М. С. Горбачев и Б. И. Ельцин.
После окончания в 1954 г. Ульяновского государственного университета им. И. И. Ульянова молодой учитель попал по распределению в Заволжский район г. Ульяновска. Интересно то, что учитель истории вообще-то собирался стать математиком. Но друзья (пока наш герой участвовал в очередных важных соревнованиях) «определили» его документы вместо физико-математического факультета на исторический. Из четырех предметов только история была сдана на «четыре», остальные – на «пять».
Видимо, таково обаяние Истории, что несостоявшийся математик стал состоявшимся историком. Свою роль сыграло и качество преподавания. Во время войны, а также и в период «борьбы с космополитизмом», в Ульяновске оказалось немало выходцев из Ленинграда. Николай Григорьевич Левинтов, специалист по новейшей истории стран Востока, другие преподаватели стали для молодого учителя примером творческого отношения к делу, к избранной профессии.
Секретарь комсомольской организации школы, активный волейболист и баскетболист, участник всех факультетских дел так и не вступил в правящую Коммунистическую партию. Когда было желание – не приняли, «разнарядка на учителей» не позволяла. Когда стали зазывать – сам не пошел. Юрий Иванович просто с удовольствием работал: 8 лет в школе № 42, и еще 45 лет в школе № 44.
Как известно, в нашей стране награды находят героев не сразу. Вообще-то не заметить деятельность учителя-новатора было нельзя. С 1979 г. на протяжении 27 лет работал лингафонный кабинет-лаборатория, в котором по специально разработанной методике на уроке истории (!) могли одновременно отвечать сразу несколько учеников. Ю. И. Латышева трижды представляли к званию заслуженного учителя, но один и тот же чиновник благополучно «зарубал» сделанные представления. В 1982 г., с четвертого захода, Ю. И. Латышев стал-таки заслуженным учителем РСФСР. В 1989 г. известного не только в Ульяновске педагога представили к званию народного учителя СССР. Распался СССР. Сменились первые лица губернии. Потерялись документы на представление. Народным учителем Российской Федерации Юрий Иванович Латышев стал в 2005 году (!).
«Перестройка» открыла для таких людей, как Ю. И. Латышев, новые возможности. Не то чтобы помогать стали, но «палок в колеса» ставили меньше. Ведь областному начальству тоже надо было как-то отчитываться. В 1989-1990 гг. вышли «Размышления об уроке», с 1990 г. начала работать Республиканская школа педагогического мастерства Ю. И. Латышева. Учитель истории смело включился в освоение и внедрение новаторского воспитательно-образовательного курса «Граждановедение», разработанного также на волне «перестройки» московским педагогом-новатором, кандидатом педагогических наук Я. В. Соколовым. Ю. И. Латышев выпустил несколько работ по проблемам алгоритмизации урока, получил премию за работу «Проектные методы обучения», наконец, в рамках национального проекта «Образование» стал «стотысячником», обладателем гранта в 100 тысяч рублей.
В одной из работ В. И. Ленин писал, что «учитель должен быть поставлен в Советской России на такую высоту, на какой он никогда не стоял ни в одной стране». В 1954 г. выпускник университета, молодой учитель Ю. И. Латышев получал 71 рубль в месяц, в 1960-е гг. – 120 рублей, вначале 1970-х гг. – 160 рублей. В 2007 г. оклад народного учителя России, Почетного гражданина г. Ульяновска с 2001 г. (это был пятнадцатый Почетный гражданин в городе), награжденного орденом Почета (2000 г.), составлял 5 тысяч рублей (пять тысяч рублей). Со 100 тысяч рублей российского гранта удержали 13%. Потому что область очень бедная. К тому же у них, учителей, отпуск слишком длинный. Как бы не зазнались!
Латышев Михаил
Юрий Домбровский
Михаил Латышев
Юрий Домбровский
Десятилетия имя и произведения этого замечательного писателя были в тени. Мы только-только начинаем по-настоящему осмысливать величину личности и значительность его творчества.
Внешнюю канву биографии Юрия Осиповича Домбровского легко выразить довольно короткой колонкой дат и довольно кратким пояснением к ним:
1932 год - окончил Высшие литературные курсы; первый арест, выслан из столицы в Казахстан;
1937 год - второй арест;
1939 год - третий арест;
1939-1943 годы - в заключении на Колыме;
1943-1944 годы - работа над романом "Обезьяна приходит за своим черепом";
1946 год - работа над циклом новелл о Шекспире "Смуглая леди";
1949 год - четвертый арест;
1949-1956 годы - в заключении на Крайнем Севере и в Тайшете;
1966 год - реабилитирован за отсутствием состава преступления;
1969 год - вышла книга "Смуглая леди";
За безмолвными здесь - на бумаге - датами там - в реальной жизни встают тысячи людей, сотни событий, десятки городов.
Кровавая круговерть, гордость и позор, жизнь и смерть, любовь и разлука, предательство и верность - там.
Малюсенький дефис между тридцать девятым и сорок третьим годами, сколько же таит он за собой! И как много сокрыто за другим дефисом - между сорок девятым и пятьдесят пятым годами!
Нам не пережить пережитого писателем. К счастью, не пережить. Он остался несломленным и гордым, а какими бы вернулись оттуда мы? Кто поручится, что тоже несломленными и гордыми? Кто поручится, что у нас остались бы еще силы писать стихи?
Даже в пекле надежда заводится,
Если в адские вхожа края.
Матерь Божия, Богородица,
Непорочная дева моя.
Она ходит по кругу проклятому,
Вся надламываясь от тягот,
И без выбора каждому пятому
Ручку маленькую подает...
Это - начало стихотворения "Амнистия", написанного Ю. Домбровским зимой 1940 года на Колыме. Боль - и свет! Страдание - и надежда! Безверие - и глубочайшая вера! И - жизнь. Для кого-то - _будничная_.
Приходится бедной душе
Со смертью без всяких кассаций,
С ночами в гнилом шалаше.
С дождями, с размокшей дорогой,
С ударом ружья по плечу.
И с многим, и очень со многим,
О чем и писать не хочу.
И он об этом, по сути дела, не писал, уступив место хроникеров другим: Александру Солженицыну, Варламу Шаламову, Евгении Гинзбург. Сам Ю. Домбровский в романе "Факультет ненужных вещей" осмыслил глубинную природу этого.
Яркое, резкое, основанное на динамичных столкновениях и контрастах политическое бытие (пример тому - Солженицын) не органично для Ю. Домбровского. Он весь - в бытии философском.
Виктор Лихоносов еще в 1968 году в повести "Люблю тебя светло" с присущей ему лиричностью отобразил это свойство души Ю. Домбровского.
А через несколько лет в автобиографическом романе "Прощание из ниоткуда" писатель противоположного темперамента - Владимир Максимов - как бы закрепил эту особенность миропонимания Юрия Осиповича, уж так ломанного Системой, так мучимого ею, но оставшегося Поэтом несмотря ни на что. Поэтом в главном - в отношении к жизни: без оголтелой злобы; с осознанием хрупкости ее смысла; с ежесекундным ощущением неслучайности нашего явления из тьмы на свет.
"Выезжал я из Москвы в ростепель, в хмурую и теплую погодку. То и дело моросил дождичек, и только-только начали набухать за заборами, на мокрых бульварах и в бутылках на подоконниках бурые податливые почки. Провожали меня с красными прутиками расцветшей вербы, потешными желтыми и белыми цветами ее, похожими на комочки пуха. А здесь я очутился среди южного лета. Цвело все, даже то, чему вообще цвести не положено, - развалившиеся заплоты (трава била прямо из них), стены домов, крыши, лужи под желтой ряской, тротуары и мостовые".
Это - начало романа "Хранитель древностей". О первых впечатлениях Зыбина, литературного двойника Ю. Домбровского, от Алма-Аты. Пейзаж нарисован словно бы и не пережившим пятнадцатилетний ад человеком: цветение, сияние, радость, которые не блекнут и на последующих страницах и этого романа, и его продолжения "Факультета ненужных вещей", хотя там уже примешана к ним боль, а лирика освещена высокой мыслью - о праве и бесправии в тоталитарном обществе.
Он сполна испытал "прелести" времени, в которое ему выпало жить и работать. Уточним: жить - честно, работать - честно.
Иногда трудно представить, как в атмосфере литературы, примитивной до силуэтности наскальных рисунков, могли созреть и воплотиться (пусть только в виде неизданных рукописей) замыслы романа "Обезьяна приходит за своим черепом" или цикла новелл о Шекспире - "Смуглая леди".
На самом деле, не поленитесь, воскресите в памяти прозу или поэзию полувековой давности. Что осталось от нее? Где ее хваленые "шедевры", плакатные в своей первооснове, неправдоподобно-жизнерадостные? Исчезли. Растаяли, "яко дым". А помним мы и читаем сейчас вещи тогда до печатного станка не дошедшие или дошедшие с большим трудом. Среди первых и произведения Ю. Домбровского.
"Доходяга", вышвырнутый из советского концлагеря умирать, вынес с собою оттуда замысел романа "Обезьяна приходит за своим черепом", тема которого как бы витала в воздухе, - шла война с фашизмом. Участвовать в ней непосредственно Ю. Домбровский не мог, но сполна использовал доступную ему писателю - возможность сразиться с "коричневой чумой".
Роман этот не мог в то время "прийтись ко двору". И не пришелся. От момента написания "Обезьяны" до момента публикации пролег временной отрезок длиной в пятнадцать лет. Все последующие произведения Ю. Домбровского ждала похожая судьба - страшная, как казалось когда-то, счастливая, как оказалось ныне.
Но, с другой стороны, это запоздавшее на многие годы признание, как обворовало оно и нас, и писателя, вынужденного, как он писал сам, "зарабатывать на жизнь подсобными литературными и окололитературными работами"! Он много (и хорошо!) переводил с казахского языка; часто писал внутренние рецензии на произведения, отнюдь не требующие его энциклопедических знаний и его выдающегося писательского дара.
Ю. Домбровский в жизни был очень разный. Один - когда изредка появлялся в ЦДЛ; другой - когда штудировал книги в библиотеке или приходил в книжный магазин; третий - в любимом Доме творчества Голицыне, где ему работалось лучше всего; четвертый - в Алма-Ате, куда часто и надолго уезжал; пятый беседующий о чем-нибудь с любым из прохожих в любой географической точке, куда заносили его судьба или случай; шестой - дома; седьмой - с грибным лукошком в осеннем подмосковном лесу.
Внешне он, мало походил на писателя (как и всякий настоящий писатель!), хотя именно писателем был до мозга костей. Своим негромким присутствием в литературе Ю. Домбровский многих удерживал от фальши, от чрезмерного самолюбования и завышенных самооценок, учил объективному взгляду на происходящее вокруг. Даже если об этом прямо не говорилось. Однако личный пример Ю. Домбровского подразумевал, что жить можно и надо только так постоянно помня о великой, неизменной во времени Культуре.
Как бы отсутствующий в "текущем литературном процессе", Ю. Домбровский несомненно и всегда присутствовал в русской литературе, которой текущие проблемы и текущие запросы власть предержащих смешны из-за их гротескности и несоответствия запросам Истории.
Если вдуматься, то совсем не случайно "последние из могикан" серебряного века русской литературы Б. Зайцев и Г. Адамович отозвались на появление "Хранителя древностей": первый - письмом автору, второй рецензией на роман. И так же совсем не случайно в орбиту Ю. Домбровского оказались вовлеченными многие из видных современных писателей: Ю. Казаков и В. Лихоносов, В. Максимов и Ю. Давыдов, Б. Окуджава и Ф. Светов, Ч. Амираджиби и Ф. Искандер... Список можно длить и длить.
После публикации "Хранителя древностей" в "Новом мире" редакция журнала признала роман лучшим материалом года. Автор получил премию и пригласил Твардовского, Виктора Некрасова, некоторых сотрудников журнала отметить это событие в "Метрополе".
Но все прошли, - рассказывал Юрий Осипович своему алма-атинскому другу Павлу Косенко, - а я разделся - и меня не пропускают: я, оказывается, в тот день пиджак не надел, прямо под пальто пестрая рубаха. Не пропускают ни в какую. Не знаю, что и делать, неловко же - пригласил... К счастью, Твардовский зачем-то выглянул. Увидел меня, понял, в чем дело, вздохнул, достал удостоверение депутата Верховного Совета, показал швейцару и метрдотелю: "Отойдемте сюда, в сторонку". Я и прошмыгнул. Твардовский - им: "Спасибо, больше мне от вас ничего не нужно". Потом мне говорил: "Ну, хорош! В каком бы положении мы оказались, денег же ни у кого нет..."
Предлагаем читателям нашего сайта познакомиться с челябинским краеведом Юрием Владимировичем Латышевым. Осенью 2013 года Юрий Владимирович дал корреспондентам сайта сайт интересное интервью , текстовую версию которого публикуем сегодня. Рассказывая о себе, Юрий Владимирович был очень скромен. Вот его краткая биография:
Родился в Челябинске в сентябре 1948 года. В Челябинске также родились мои родители и бабушка. Мой прадед, Михайлов Николай Александрович, приехал в Челябинске в конце XIX века, работал каменщиком у помещиков Покровских. Примерно с 1908 г. по 1963 г. мои родственники, а потом и я жили в собственном деревянном доме по ул. Тагильской, 50. Закончил восьмилетнюю школу № 15 (в настоящее время в этом здании находится детская художественная школа искусств). Затем закончил среднюю школу № 9 и химический факультет Уральского госуниверситета им. Горького в Свердловске. Женат. Две дочери, две внучки и внук.
— Юрий Владимирович! Чем Вы занимаетесь профессионально?
— По образованию я химик. Закончил Уральский госуниверситет, факультет химический, и работал долгие годы по своей специальности: сначала в институте неорганических пигментов (НИИ ПМ) – он же лакокрасочный институт на ул. Каслинской, 3. И затем в производственной фирме «Оксид», которая тоже занималась производством химических соединений. С 2004 года являюсь консультантом горнорудной компании ООО «Петропавловск-Чёрная металлургия».
— Знаю, что Вы занимаетесь краеведением…
— Да. В общем-то, краеведение меня всегда интересовало, в зрелом возрасте уже, в основном — где-то после 20-23 лет. Даже участвовал в свое время в конкурсах «Знаете ли вы Челябинск» — их проводил «Вечерний Челябинск» в 70-е годы. Собирал вырезки, покупал книги по краеведению, читал в библиотеке. Потом что-то другое увлекло, и на какое-то время краеведение отошло на второй план, даже на третий, может быть. В 2008-2009 году, когда я стал больше времени проводить в Интернете (я с 1996 года постоянный пользователь Интернета), меня пригласили участвовать в сообществе Челчел – Челябинский Челябинск — в Живом Журнале. И оказалось, это общество очень интересное. Интересное тем, что там очень интересные люди. Например, смотритель этого общества – Костя Севастьянов. Он в Челябинске (ему 44-45 лет) появился, когда уже учился в ЮУрГУ (тогда был еще ЧПИ), и его заинтересовал этот город. Он меня и пригласил – размещать какие-то фотографии, информацию, комментировать. Но больше всего для этого общества делал и делает Женя Клавдиенко. Он потрясающий человек. Он программист, работает, по-моему, в банке, но в то же время, очень активно участвует в краеведческой жизни. Если посмотреть его записи в этом Журнале 2009 года и современные — прогресс потрясающий. Этот человек настолько вник в тему — по сути дела, он обошел весь город. Если надо что-то спросить – где, что, когда этот дом возник, что здесь было – это у него надо спрашивать. У него потрясающая база данных, он очень хорошо контактирует со многими издательствами, музеями. Я начинал как бы более примитивно – какие-то улицы меня интересовали, потом я делал пост о кинотеатрах Челябинска (историю всех кинотеатров Челябинска, начиная с дореволюционного периода и до современного). Всё, что мог, я собрал по этой теме, и ссылки идут постоянно на эти материалы.
— То есть, это оценено: и ваша деятельность, и деятельность Жени Клавдиенко?
— Да, оценено людьми, интересующимися этим. К сожалению (это мое мнение), если в Челябинске, наверное, 1 200 000 жителей, то интересующихся краеведением, судя по интернету, порядка 4-10 тысяч. Увы, остальным это всё просто не интересно. Есть, наоборот, люди, которые готовы всю эту старину уничтожить, ничего из прошлого им не надо, они хотят всё забыть и начинать всё с нуля – им не важна ни история, ни архитектурные памятники, ни революционные – ничего им не интересно.
— Тем не менее, нам очень интересна эта тема, мы ею занимаемся. Вы уже частично знаете о «Сути времени?» Мы занимаемся сохранением исторического достоинства в целом, и противодействием фальсификации истории – в частности, в Челябинске. Нас категорически не устраивает, когда черное называют белым, а белое — черным. Как Вы догадываетесь, это я — о передаче «Любитель истории», в которых белочехи названы славными героями, а революционеры-красноармейцы – палачами. Вас не смущает такая вот версия истории родного края?
— Конечно, смущает. Тем более что в основном – безосновательно это, чисто субъективно, но подается из довольно популярного источника. Я знаю, что «Любителя истории» просматривают десятки тысяч жителей Челябинска, и не только Челябинска. Количество просмотров у них от 20 до 60 тысяч – это довольно прилично. Причем, они постоянно напоминают, что эта передача делается при содействии администрации Челябинска. Мне это не нравится. Если бы это было доказательно, — что белочехи хорошие, что они много чего хорошего сделали. Но нет доказательств! Это просто из пальца высосано!
— Чувствуете ли Вы в этом передергивании, пересмотре истории какую-либо опасность?
— Конечно!
— Какие последствия такой позиции Вы видите?
— Нельзя историю переделывать: десять лет одна история, сейчас другая, через десять лет третья история, – нельзя такие вещи делать. Что есть – то есть. Но при всём критическом отношении к администрации города Челябинска, надо отдать должное: в целом сохраняются, по крайней мере (в отличие от других городов), названия, например улиц, площадей. Ни одна улица, ни одна площадь не была переименована с начала 90-х годов. Я считаю, что это очень правильный подход? Большинство памятников, сделанных по индивидуальным проектам, сохранились. Даже памятники массового характера – памятник Горькому, или памятник Кирову на территории Трубопрокатного завода – стоят. Памятник Ленину у ДК энергетиков. Но я очень жалею, что убрали памятник Кирову от Цинкового завода. А это был памятник, который по индивидуальному проекту делала жена Головницкого (Эльвина, по-моему, ее звали). Хорошо, что один из бывших работников Цинкового завода этот памятник купил — а его хотели в металлолом сдать (!), он медный был – и поставил у себя в Тарасовке. Не у себя на участке, а на улице. В целом, в этом плане меня политика администрации устраивает, вот в этом только.
— Вернемся к вопросу истории. История так распорядилась, что в те времена были победители, были герои, завоевавшие право так называться своими героическими действиями, поступками, жизнью, смертью. Каково Ваше мнение – были ли герои?
— Конечно, были! Безусловно. Приведу пример из периода Отечественной войны. На Братском кладбище есть могила Кадыргалеева (если я точно назвал) — Героя Советского Союза. И когда я почитал о нем, какой он подвиг совершил – это же вообще потрясающе! Это человек, который ворвался вместе со своим товарищем в траншею, забросал гранатами пулеметное гнездо. Затем увидел машину гитлеровцев, которая отъезжала, наперерез бросился с автоматом, убил четырех немцев, которые там были. Там оказалось знамя. Он это знамя взял (а в то время вражеское знамя захватить – это был большой подвиг), потом увидел в лесу еще пятерых немцев, четверых убил, пятого взял в плен, и тут его ранили. Ну, разве это не герой?!
Очень плохо, что мы, по сути дела, ничего не знаем о Гражданской войне. Даже о том, сколько человек погибло во время боев под Челябинском, данные очень противоречивые: по одним данным пять тысяч, по другим сорок тысяч! Имеется в виду – с двух сторон потери. Но даже пять тысяч – огромное количество! Например, 2 тысячи красноармейцев, 3 тысячи белых – где они? Мы практически ничего о них не знаем!
В Фатеевке есть памятник – ничего не известно ни об одном человеке. Кто там похоронен? Хоть бы одну фамилию! Ничего нет. Увы. Этот недостаток вообще в России есть – отношение к погибшим. Кого-то — Цвиллинга, Колющенко, Болейко — мы знаем, знаем их фамилии, да и то не всех. Вот, Болейко. О Болейко практически ничего не известно. Он возглавлял, по-моему, штаб охраны города – и всё!
— История отображается в образах, символах определенных своей эпохой. А можно считать неизымаемыми символы той великой эпохи, трагически пережитой нашими предками? Можно ли пересматривать наше отношение к этим символам? Если можно – то как?
— Пересматривать, я думаю, очень сложно — даже если появляются какие-то новые факты. Когда ставишь себя на место того человека, пытаешься поставить, то думаешь, а как бы ты себя повел, как бы ты сделал? Вот сейчас говорят: они были неправы, они захватили власть. Но идея-то была прекрасная: равенство, братство! Я считаю, большинство людей действовали искренне, а не ради какой-то карьеры, личной выгоды. Может быть, потом что-то изменилось.
— Это чем-то подтверждается?
— Подтверждается даже тем, что люди в каких-то ситуациях могли сбежать, могли уйти. А они оставались, они пытались что-то сделать и погибали.
— Что ими двигало?
— Идея. Идеи социализма и коммунизма и сейчас сохраняется. Другой вопрос, что что-то не получилось, что-то не так сделали.
— Как Вы относитесь к людям, которые считают некоторые периоды нашей истории чёрной дырой? И что в соответствии с таким представлением нужно каяться, переименовывать улицы, сносить памятники.
— Честно говоря, я бы одну площадь переименовал в Челябинске – это пл. Ярославского. В администрации считают, что лучше ничего не трогать. Исторически эта площадь связана с историей города. Она когда-то называлась Торговой, Соборной, Христорождественской, там была первая крепость. А потом её назвали в честь Ярославского, который никакого отношения к Челябинску не имеет. Он прославился тем, что был сторонником уничтожения церквей. Я сам атеист, но считаю, что его имя не достойно того, чтобы в честь него называть площадь. Это моё личное мнение. Но это единственное место, которое я бы в Челябинске переименовал.
— Каков механизм переименования?
— В лучшем случае – референдум, но это большие деньги. И едва ли кто-то пойдёт на это. Разве что совместить с выборами. Второе, более реальное – это общественные слушания, когда от разных слоёв общества представители обсуждают это. Опасность в том, что нет достойного нового названия. Назвать её площадью Искусств – кто-то будет против. Назвать площадью Челябинской крепости – кто-то ещё будет против.
— Но замалчивать и тихой сапой это делать – вы это не поддерживаете?
— Нет, конечно. Я считаю, что сейчас в администрации трезвые люди, которые считают, что если нужно назвать каким-то именем, как назвали улицу имени скульптора Головницкого – отлично, это новый район, никто не возражает. Головницкий много сделал для города. Идеи сейчас нет. И я, кроме площади Ярославского (и об этом многие думают), по остальным нет ни одного предложения. По крайней мере, я не видел ни в печати, нигде. Нет такого. И это очень хорошо. И нет призывов к сносу памятников. И это тоже хорошо. Другое дело, что уже много натворили. Хуже того: памятники вот эти не трогают, так сказать, скульптурные, но трогают архитектурные памятники. Вот в этом плане я думаю, что, к сожалению, у властей главное – деньги, извлечение прибыли (не знаю, для города или лично для себя). Бездарное уничтожение. Только за последнее время уничтожено 3 памятника. Один включён в реестр объектов культурного наследия России регионального значения. Была подпольная типография — Дом Карпинского, угол пересечения Цвиллинга и Труда. Снесли его осенью 2010 года. Абсолютно бездарный поступок. Как так можно? И никто не понёс наказания! Далее два выявленных памятника снесены. В 2012 году шикарный полукаменный дом, там первый этаж каменный, второй – деревянный. Это ул. Елькина, 9 – рядом с областной прокуратурой! Мешался – убрать! Вот он в плохом состоянии – так первый-то этаж отличный, отремонтируйте! Снесли – сейчас там стоянка. По ул. Красноармейской, 68 тоже был выявленный объект, нормальный, в хорошем состоянии, никому не мешал – снесли.
— Из проводимых опросов мы выяснили, что челябинцы мало знают историю, в результате которой был установлен памятник белочехам на Привокзальной площади. Что Вы думаете по этому поводу.
— История гражданской войны периода с мая 1918 года по август 1919 года – это белое пятно. Практически ничего не известно. Есть пара романов Гроссмана, который что-то попытался прояснить, использовал архивные материалы, но это же художественное произведение. Там очень много домыслов. Типа того что Тухачевский прилетел на самолёте на Алое поле… Или какую-то разведчицу нашу из застенков вытащили, увезли в Уфу. Хотя какие-то факты есть: действительно, была девушка, которая работала на большевиков в подполье во время гражданской войны в Челябинске. Но из серьёзных исследований, пожалуй, только Моисеев немножко писал, он умер недавно.
— Белое пятно и люди мало об этом знают.
— Очень мало. Что такое краеведческий сборник – это несколько сот экземпляров. И они лежат в библиотеке, а некоторые ещё даже не проданы – в магазинах их даже нет. Мало того что они недоступны. Если кто и покупает, то не читает.
— Как Вы думаете, власти пользуются этим незнанием?
— Скорее всего, им просто наплевать на это. Поступило предложение – хорошее, денежное. Я не думаю, что это просто так. Кто-то всё равно получит от этого выгоду. Вот если бы на каком-то кладбище поставили памятник погибшим – пожалуйста. Но в центре города на вокзале делать такой помпезный памятник… Мне не понятно это.
— Я, честно говоря, пока в эту тему очень мало вникал. Я в последнее время занимаюсь объектами культурного наследия. Это очень большая тема, поэтому отдельный какой-то факт чтобы рассмотреть – это требует очень большого времени. Недавно в интернете была ссылка на статью о белочехах, об этом корпусе чехословацком. Не только в Челябинске, но и вообще во время гражданской войны. Очень всё не однозначно. Тут надо читать. А я думаю так: по большому счёту — это Россия, чехи – это всё-таки оккупанты. По сути дела, они действовали как оккупанты.
— Есть такое мнение: это была военная иностранная организованная структура, которая в определённый момент применила силу.
— Абсолютно точно. Я согласен.
— И дело дошло до уничтожения людей – наших соотечественников.
— Верно. Абсолютно так. И самое-то интересное, что конфликт-то, я немножко читал про это, конфликт был ерундовый. Из-за того что опять же, можно сказать, чехи были на стороне белых, я не думаю, что это было прямо, сочувствовали; венгры были больше склонны к большевикам, к красным. И получается, что конфликт не между русскими и чехами, а между венграми и чехами завязался. Кто-то что-то бросил, кого-то арестовали.
— Конфликт разросся.
— Вот это и ужасно. Вообще это последствия Первой мировой войны. Венгры и чехи друг друга не очень любили.
— Можно говорить о том, что происходит десоветизация, которая реализуется через СМИ и при поддержке или молчаливом согласии властей, в частности администрации? В связи с этим проектом «Любитель истории».
— Скорее всего, просто в администрации никто не вникает в это.
— Деньги правят бал?
— Есть некоторые заявления, что гражданскую войну все проиграли: и белые, и красные, и проиграла вся страна в целом. Ваше мнение по этому вопросу.
— В любом случае, война – это плохо, какая бы она ни была. Если бы это было решено не военным путём… История показывает, что ни в одной стране смена режима не обошлась мирно. Особенно когда национализируется огромное количество имущества, помещения, здания и т.д., — это всё проходит не безболезненно. И поэтому, увы, гражданская война – это скорее правило в случае революции, нежели исключение.
— Все вопросы должны решаться без внешнего вмешательства?
— По идее – да. Лучше чтобы это решалось так. Какая-то страна, какая-то нация решила выбрать какую-то определённую идеологию, строй, и навязывание со стороны всегда разделяет людей.
— Решать они должны сами?
— Должны. Но, увы, не получается.
— Как вы считаете, можно ли ставить памятники кому угодно?
— Нет, конечно.
— Могут ли власти произвольно ставить памятники помимо воли граждан?
— Прежде чем поставить какой-то памятник, нужно это как-то обсуждать. Если строят какое-то здание или создают какое-то предприятие, сначала рассматривают мнение жителей: против они или нет, какие последствия. То же самое и с памятником. Конечно, никогда не будет так, что 100 % людей будут согласны на то, чтобы этот памятник поставили, но если подавляющее большинство будет за этот памятник, то его надо ставить. Прежде чем поставить, надо обязательно обсудить.
— Вы знаете о памятнике Павшим Революционерам. Вы считаете их героями своей эпохи?
— Конечно.
— Они достойны увековечивания в памяти?
— Безусловно!
— Важно ли сохранять памятники советской эпохи: героям гражданской войны, Великой Отечественной?
— Без сомнения!
— Считаете ли Вы возможным пересмотр взглядов на гражданскую войну? Смену в сознании граждан героев на антигероев?
— Не знаю. Тут я не могу сказать однозначно. Что касается гражданской войны, я бы сказал так. Нам всю жизнь подавали героев с одной стороны, но ведь люди, погибшие с другой, которые защищали прошлую власть, некоторые из них тоже были искренни. И если сейчас выясняется, что человек воевал, пусть за белых, но он это делал в силу своих убеждений, по-моему…надо более объективно оценивать – и ту и другую сторону.
— Нужна ли работа по сохранению памятников, исторического наследия?
— Конечно.
— Должны участвовать в этом власти?
— Конечно. Увы, без поддержки властей это очень сложно сделать. Если власть не желает сохранения памятников, идёт их уничтожение.
— Какова должны быть политика сохранения исторического наследия?
— Есть закон о культурном наследии. Но он не исполняется. Абсолютно. И фактов более чем достаточно.
— Юрий Владимирович, спасибо за интервью.
— Пожалуйста.
— Интересно было Вас послушать.
