Накануне Второй мировой войны армия Франции считалась одной из самых мощных в мире. Но при прямом столкновении с Германией в мае 1940 года французов хватило на считанные недели сопротивления.

Бесполезное превосходство

К началу Второй мировой войны Франция располагала 3-й по количеству танков и самолетов армией в мире, уступая только СССР и Германии, а также 4-м после Британии, США и Японии военно-морским флотом. Общая численность французских войск насчитывала более 2 млн. человек.
Превосходство французской армии в живой силе и технике перед силами вермахта на Западном фронте было бесспорным. К примеру, ВВС Франции включали в себя около 3300 самолетов, среди которых половина была новейшими боевыми машинами. Люфтваффе могли рассчитывать только на 1186 самолетов.
С прибытием подкрепления с Британских островов – экспедиционного корпуса в количестве 9 дивизий, а также авиачастей, включавших 1500 боевых машин – преимущество над германскими войсками стало более чем очевидным. Тем не менее, за считанные месяцы от былого превосходства союзных сил не осталось и следа – хорошо обученная и имеющая тактическое превосходство армия вермахта заставила в конечном итоге капитулировать Францию.

Линия, которая не защитила

Французское командование предполагало, что немецкая армия будет действовать как и во время Первой мировой войны – то есть предпримет атаку на Францию с северо-востока со стороны Бельгии. Вся нагрузка в этом случае должна была лечь на оборонительные редуты линии Мажино, которую Франция начала строить в 1929 году и совершенствовала вплоть до 1940 года.

На строительство линии Мажино, протянувшейся на 400 км., французы потратили баснословную сумму – около 3 млрд. франков (или 1 млрд. долларов). Массированные укрепления включали в себя многоуровневые подземные форты с жилыми помещениями, вентиляционные установки и лифты, электрические и телефонные станции, госпитали и узкоколейные железные дороги. Орудийные казематы от авиабомб должна была защитить бетонная стена толщиной в 4 метра.

Личный состав французских войск на линии Мажино достигал 300 тыс. человек.
По мнению военных историков, линия Мажино, в принципе со своей задачей справилась. На ее максимально укрепленных участках прорывов немецких войск не было. Но германская группа армий «Б» обойдя линию укреплений с севера, основные силы бросила на ее новые участки, которые строились на болотистой местности, и где возведение подземных сооружений было затруднено. Там сдержать натиск немецкий войск французы не смогли.

Капитуляция за 10 минут

17 июня 1940 года состоялось первое заседание коллаборационистского правительства Франции, возглавляемого маршалом Анри Петэном. Оно длилось всего 10 минут. За это время министры единодушно проголосовали за решение обратиться к немецкому командованию и просить его о прекращении войны на территории Франции.

Для этих целей использовали услуги посредника. Новый министр иностранных дел П. Бодуэн через испанского посла Лекерика передал ноту, в которой французское правительство просило Испанию обратиться к германскому руководству с просьбой о прекращении военных действий во Франции, а также узнать условия перемирия. Одновременно предложение о перемирии через папского нунция было направлено Италии. В тот же день Петэн по радио обратился к народу и армии, призвав их «прекратить борьбу».

Последний оплот

При подписании договора о перемирии (акта капитуляции) между Германией и Францией Гитлер с опаской смотрел на обширные колонии последней, многие из которых готовы были продолжать сопротивление. Этим и объясняются некоторые послабления в договоре, в частности, сохранение части военно-морского флота Франции для поддержания «порядка» в своих колониях.

Жизненно заинтересованной в судьбе французских колоний была и Англия, так как угроза их захвата германскими силами оценивалась высоко. Черчилль вынашивал планы о создании эмигрантского правительства Франции, которое бы предоставило фактический контроль над французскими заморскими владениями Британии.
Создавший оппозиционное режиму Виши правительство генерал Шарль де Голль все свои усилия направил на овладение колониями.

Однако администрация Северной Африки отклонила предложение присоединиться к «Свободной Франции». Совсем иное настроение царило в колониях Экваториальной Африки – уже в августе 1940 года к де Голлю присоединяются Чад, Габон и Камерун, что создало генералу условия для формирования государственного аппарата.

Ярость Муссолини

Осознав, что поражение Франции от Германии неизбежно Муссолини 10 июня 1940 года объявил ей войну. Итальянская группа армий «Запад» принца Умберто Савойского силами свыше 300 тыс. человек при поддержке 3 тыс. орудий начала наступление в районе Альп. Однако противостоящая им армия генерала Ольдри успешно отражала эти атаки.

К 20 июня наступление итальянских дивизий стало более ожесточенным, но им удалось лишь немного продвинуться в районе Ментоны. Муссолини был в ярости – его планы захватить к моменту капитуляции Франции большой кусок ее территории потерпели крах. Итальянский диктатор уже начал готовить воздушный десант, но одобрения на эту операцию от германского командования не получил.
22 июня было подписано перемирие между Францией и Германией, а через два дня такое же соглашение заключили Франция и Италии. Так, с «победным конфузом» Италия вступила во Вторую мировую войну.

Жертвы

В ходе активной фазы войны, длившейся с 10 мая по 21 июня 1940 года, французская армия потеряла около 300 тыс. человек убитыми и раненными. Полтора миллиона попали в плен. Танковые корпуса и ВВС Франции были частично уничтожены, другая их часть досталась вооруженным силам Германии. Одновременно Британия ликвидирует французский флот, чтобы избежать его попадания в руки вермахта.

Несмотря на то, что захват Франции произошел в короткие сроки, ее вооруженные силы давали достойный отпор германским и итальянским войскам. За полтора месяца войны вермахт потерял более 45 тыс. человек убитыми и пропавшими без вести, около 11 тыс. были ранены.
Французские жертвы немецкой агрессии могли быть не напрасными, если бы правительство Франции пошло на ряд уступок, выдвинутых Британией взамен на вступление королевских вооруженных сил в войну. Но Франция предпочла капитулировать.

Париж – место сближения

По договору о перемирии Германия оккупировала только западное побережье Франции и северные области страны, где находился Париж. Столица была своего рода местом «французско-германского» сближения. Здесь мирно уживались немецкие солдаты и парижане: вместе ходили в кино, посещали музеи или просто сидели в кафе. После оккупации оживились и театры – их кассовый сбор вырос в три раза по сравнению с довоенными годами.

Париж очень быстро стал культурным центром оккупированной Европы. Франция жила как прежде, словно не было месяцев отчаянного сопротивления и несбывшихся надежд. Германской пропаганде удалось убедить многих французов, что капитуляция – это не позор страны, а дорога в «светлое будущее» обновленной Европы.

Какое отношение к победе над фашизмом имеет Франция?

Свободолюбивая, демократическая и лево-ориентированная Франция (именно к такому историческому облику привыкли многие из нас) была не более чем мифом. Историк Зеев Штернхель в своих работах не раз поднимал вопрос о «французских корнях фашизма».

Конечно, в Советском Союзе прекрасно понимали, что «великое» французское сопротивление нельзя было ни в кой мере сравнивать с партизанским движением в Белоруссии или Югославии , так как оно, по некоторым оценкам, уступало в своем размахе даже Италии и Греции . Но, тем не менее, Франция виделась советским политикам как самое слабое звено в капиталистической системе, опять же Шарль Де Голль не стеснялся демонстрировать своё откровенно скептическое отношение к США и НАТО , а потому на некоторые мифы французской истории смотрели сквозь пальцы.

Сейчас же ситуация изменилась кардинально. От былой французской самостоятельной политики не осталось и следа . Франция – вне зависимости от того, какое партийное правительство находится у власти – ведёт себя как послушный сателлит США. А это даёт повод нам, россиянам, гражданам страны, которая понесла от войны самый большой в мире урон, наконец беспристрастно взглянуть на так называемого французского союзника по антигитлеровской коалиции …

Война от кутюр

Когда в сентябре 1939 года началась Вторая мировая война , французское общество встретило её в высшей мере странно: появилось… изобилие новых «патриотических» шляпок?! Так, хитом продаж стали так называемые «астраханские фески». Кроме этого из Англии стала усиленно завозиться клетчатая ткань, которая шла на покрой женских береток. Этот фасон головных уборов сразу же вызвал к жизни множество новых причёсок. Многое заимствовалось из военного багажа.

Так, например, шляпка разработанная Розой Деска , весьма напоминала английскую фуражку. Кроме этого почти сразу же вошёл в моду новый аксессуар. Многие носили на боку обязательный противогаз. Страх перед газовыми атаками был настолько велик, что в течение нескольких месяцев парижане не решались без него даже выходить на улицу. Противогаз можно было заметить везде: на рынке, в школе, в кино, в театре, в ресторане, в метро. Некоторые из француженок проявили весьма немалую изобретательность в том, чтобы замаскировать противогазы. Высокая мода почти сразу же почувствовала эту тенденцию. Так на свет стали появляться причудливые сумки для противогазов, сделанные из атласа, замши или кожи.

Женщина с коляской оборудованной против газовых атак. Англия 1938 год

Тут же к этому процессу подключилась реклама и торговля. Появился новый стиль – в виде миниатюрных противогазов стали выпускать флаконы для духов и даже тюбики губной помады . Но особым шиком считались цилиндрические шляпные коробки, которые делались Ланвин. Они шагнули даже за Атлантику. С цилиндрическими сумочками, весьма напоминающими футляры для противогазов, стали ходить аргентинские и бразильские модницы, которым отнюдь не угрожали ужасы войны.

Война и её первые последствия (воздушные тревоги и прекращение подачи электричества) диктовали изменения в поведении французов, прежде всего горожанок. Некоторые из эксцентричных парижанок стали носить рубашки цвета хаки с позолоченными пуговицами. На жакетах стали появляться эполеты. Традиционные шляпки заменили стилизованные кивера, треуголки и фески. В моду вошли атрибуты опереточных военных. Многие молодые женщины, с лиц которых ещё не сошёл летний загар, отказывались укладывать свои волосы . Они ниспадали на их плечи, напоминая некий капюшон, которые ранее были призваны для того, чтобы защитить от холодов. Из моды почти сразу же вышли завитки и локоны.

На фоне официальной военной пропаганды в прессе громче всего звучали опять же странные на первый взгляд вопросы: как лучше было бы продать все коллекции модной одежды – французам и зарубежным клиентам? Как удержать пальму первенства, которая традиционно сохранялась за Парижской высокой модой? В одной из французских газет мелькнула такая фраза: «Где те славные старые деньки, когда люди со всех концов земного шара стекались в Париж ? Когда продажа одного роскошного платья позволяла правительству купить десять тонн угля ? Когда продажа литра духов позволяла купить две тонны бензина ? Что будет с 25 тысячами женщин, которые работали в Домах моды?»…

Как видим, поначалу война для французов была всего лишь неудобством , мешавшим модной жизни. Только так можно понять суть предложения, с которым к властям обратился известный французский модельер Люсьен Лелонг. Он хотел получить гарантии государственной поддержки… французским кутюрье ! Он пытался объяснить, что в условиях войны такая поддержка была жизненно необходимой, а продолжение пошива нарядов высокого класса во Франции позволило бы сохранить присутствие на иностранных рынках! Он говорил:

«Роскошь и комфорт – это отрасли национальной промышленности . Они приносят миллионы валютных резервов, в которых мы сейчас так остро нуждаемся. То, что Германия зарабатывает при помощи машиностроения и химической промышленности, мы зарабатываем прозрачными тканями, духами, цветами и лентами»…

Ситуация мало изменилась, когда прошёл период «странной войны» и начались реальные боевые действия. Катастрофу жители Франции видели главным образом лишь в том, что оказались закрытыми фешенебельные магазины, варьете и рестораны. Теперь война воспринималась не просто как неудобство, а как разорительный моме нт. В итоге поражение Франции в войне было встречено хоть и насторожено, но без трагических настроений.

Прерванная некогда повседневная жизнь возобновилась фактически сразу же после оккупации немцами Северной Франции. Уже 18 июня 1940 года почти все магазины открыли на своих витринах железные ставни. Крупные универмаги Парижа: «Лувр», «Галери», «Лафайет» и т.д. – вновь начали свою работу. Годы спустя во Франции появится новый литературный жанр – «Как я не любил бошей» (в Германии его аналогом станет «Как я сочувствовал антифашистам»).

Однако действительные дневниковые записи, сделанные французами во второй половине 1940 года, демонстрировали совершенно иную картину. Многие едва ли не ликовали, что вновь могли открыть свои заведения . Владельцев магазинов, лавочек и ресторанов радовало небывалое количество «новых посетителей ». Ещё больше их восхищало, что готовые покупать все подряд немцы платили наличностью …

Толпа женщин, детей и солдат с фирменным приветственным знаком нацистов. Франция

Большие группы «туристов» в униформе цвета фельдграу и в нарукавных повязках со свастиками активно фотографировали все парижские достопримечательности: Лувр, собор Парижской Богоматери , Эйфелеву башню. И хотя большинство населения настороженно наблюдало за происходившим, немало было и тех, кто открыто приветствовал оккупационные войска. Постепенно страх ушёл. Молодые девчонки-школьницы с заплетенными косичками иногда набирались храбрости, чтобы улыбнуться завоевателям. По Парижу постепенно разлеталось: «Какие они вежливые !», «Какие они симпатичные !». Немцы стали «очаровательными оккупантами ». В метро, не задумываясь, они уступали места пожилым людям и женщинам с детьми. Оживилась не только торговля, но и общественная жизнь, хотя это происходило весьма специфическим образом.

Путь в нацистский ЕС

«Европейская идея глубоко укоренилась во Франции. С тех пор, как Европа стала ассоциироваться в первую очередь с Германией, то эта идея работает исключительно на нас. В настоящее время выставка «Франция-европейка», открытие которой было организовано нашими дипломатическими службами, привлекает внимание множества посетителей. Мы подключили радио, прессу и литературных обозревателей, чтобы непрерывно пропагандировать европейскую идеологию».

Именно такие слова содержались в сообщении немецкого посла Отто Абеца , которое 23 июня 1941 года было направлено имперскому министру иностранных дел Риббентропу . Надо сказать, что «европейские идеи » для Франции были не новы.

Именно французский министр иностранных дел Аристид Бриан в конце 20-ых годов выдвинул идею объединения Европы . Её тут же активно принялись обсуждать как в левых, так и в правых кругах республики. Во Франции появляется множество новых журналов: «Новый порядок », «Новая Европа », «Планы», «Борьба молодых». Уже из названий следует, что молодые французские интеллектуалы, придерживающиеся разных политических воззрений, искали новые пути, чтобы преобразовать «старую Европу» с её спорными территориями, взаимными упрёками, экономическими кризисами и политическими скандалами. Активно обсуждались вопросы того, насколько было возможно возникновение общеевропейского патриотизма, надклассового социализма, и могли ли эти явления стать базой для объединения всех западноевропейских народов.

Надо отметить, что эти дискуссии не прекратились и в годы Второй мировой войны. Ни в одной европейской стране, находившейся под контролем Германии не писалось столько о «европейской идее », как во Франции! Не успело сформироваться т.н. «вишисткое правительство», как его самые молодые представители тут же обратились к немецкому послу Абецу . Они представили немецкому дипломату план реорганизации Франции, которая должна была не просто соответствовать «стандартам» стран «оси», но и интегрировать свою экономику в общее (читай германское) экономическое пространство . Программное заявление отнюдь не походило на просьбу оккупированной страны – представители «вишистского правительства» намеревались «через поражение Франции обрести победу Европы».

В частности, в их меморандуме говорилось:

«Мы вынуждены занять активную позицию, так как наша страна находится в бедственном положении. Военное поражение, растущая безработица, призраки голода дезориентировали общественность. Пребывая под пагубным влиянием старых предубеждений, лживой пропаганды, которая кормится фактами чуждыми жизни простого народа, вместо того, чтобы взирать в будущее наша страна оборачивается в ушедшее прошлое, довольствуясь голосами, раздающимися из-за границы. Мы же предлагаем нашим землякам крайне полезную и захватывающую сферу деятельности, которая способна удовлетворить насущные интересы страны, революционные инстинкты и взыскательное национальное самосознание».

Предлагаемое преобразование Франции включало в себя семь важных компонентов: принятие новой политической конституции, преобразование французской экономики, которая должна была интегрироваться в европейской хозяйство , принятие программы общественных работ в области строительства, создание национал-социалистического движения , новые ориентиры во внешней политике Франции.

Из всего это перечня нас в первую очередь должен интересовать именно вопрос о «новой» внешней политике. По этому вопросу в документе сообщалось следующее:

«Французское правительство не хочет злоупотреблять оказанным ему доверием, а потому не позволит воссоздать прошлую систему союзов, ориентированную на сохранение т.н. равновесия в Европе . Кроме этого Франция не должна быть слабым местом, а именно зоной, через которую бы просачивались неевропейские политически идеи. Франция навсегда связана с судьбой континента, делает акцент на солидарность, которая в будущем должна объединить нашу страну со всеми народами Европы. Исходя из этого, мы полагаем, что Франция должна стать оборонительным рубежом Европы, что предопределено нашими морским побережьем, а потому может стать европейским бастионом в Атлантике. Франция сможет справиться с этим заданием, если в этой сфере будет применяться столь же гармоничное распределение обязанностей, что и области экономики. Франция должна защитить Европы в первую очередь благодаря силе своего флота и колониальных войск».

По большому счёту «европейская идея » во Франции носила явно англофобский характер. В этом не было ничего удивительного, если принять во внимание подробности встречи маршала Петена и Гитлера, которая состоялась 24 октября 1940 года в городке Монтуар-сюр-ле-Луар. В ходе этих переговоров Гитлер заявил маршалу, ставшему главой Франции:

«Кто-то должен платить за проигранную войну. Это будет либо Франция, либо Англия . Если Англия покроет расходы, Франция займет подобающее ей место в Европе и может полностью сохранить своё положение колониальной державы ».

Активисты, сплотившиеся вокруг журнала «Новая Европа», активно развивали эту тему. В ход шла история с погибшей на костре Жанной Д’Арк , предательское бегство английских войск из Дюнкерка, атаки на французский флот близ Мерс-эль-Кебира и многое другое…

… Казалось бы, на все эти исторические факты можно было и дальше смотреть сквозь пальцы, что, собственно, и делалось в своё время советскими политиками. Однако первый тревожный звонок для нас раздался в 1994 году, когда делегацию России не пригласили на торжества, посвященные открытию Второго фронта. Тогда же западное сообщество отрыто намекнуло, что дескать Франция является настоящей страной-победительницей, а Россия «как бы не очень». И сегодня эти настроения по извращению истории на Западе только усиливаются.

Так что нашим историкам и дипломатам имеет смысл (пока не поздно) поставить перед мировой общественностью целый ряд вопросов, требующих предельно ясного ответа:

– почему на одного француза, уходившего в партизаны, приходилось несколько его соотечественников, которые добровольно записывались в части Вермахта и Ваффен-СС?

– почему на сто лётчиков из эскадрильи «Нормандия-Неман» приходилось многие тысячи французов, которые оказались в советском плену, когда воевали на стороне Гитлера?

– почему радикальный французский фашист Жорж Валуа закончил свои дни в концентрационном лагере Заксенхазуен, а французский коммунист Жак Дорио направился добровольцем на Восточный фронт, чтобы воевать против СССР ?

– почему последние бои в Берлине у рейхсканцелярии красноармейцам приходилось вести не против фанатичных немцев, а против французских эсэсовцев ?

– почему не отличающиеся длинной исторической памятью европейцы стали приписывать произвол, творимый французскими оккупационными властями на территории Германии, частям Красной Армии?

– почему деятель вишисткой администрации Франсуа Миттеран после окончания войны стал уважаемым политиком , а великий французский литератор Луи-Фердинанд Селин был подвергнут «общественному бесчестию»?

– почему сотрудничавший с оккупантами модельер Люсьен Лелонг был провозглашен деятелем «культурного сопротивления» («Он спасал французскую моду»), а французский новеллист и журналист Робер Бразильяк был расстрелян как пособник оккупантов?

И, наконец, самые главные два вопроса:

– может ли Франция считаться победительницей фашизма, если именно её хищническая политика, проводимая под прикрытием Версальского мирного договора, с одной стороны спровоцировала возникновение итальянского фашизма и германского национал-социализма, а с другой стороны заложила основу для глобального геополитического конфликта , который в итоге вылился во Вторую мировую войну?

Франция во время оккупации во 2 мировой войне.

Опрос во Франции: Кто внес наиболее значимый вклад в победу над Германией во Второй Мировой войне? 60 лет пропаганды...

Более подробную и разнообразную информацию о событиях, происходящих в России, на Украине и в других странах нашей прекрасной планеты, можно получить на Интернет-Конференциях , постоянно проводящихся на сайте «Ключи познания» . Все Конференции – открытые и совершенно безплатные . Приглашаем всех просыпающихся и интересующихся…

Если вспомнить, какое из государств за свою историю не было оккупировано другим государством, то таких приятных исключений найдется немного. Может быть те, что возникли совсем недавно где-нибудь на островах. А у прочих всегда найдутся грустные примеры, когда чужеземные завоеватели маршировали по улицам городов и сел. Были такие захватчики и в истории Франции: от арабов до немцев. А между этими крайними примерами кого только не было.

И все-таки оккупация 1815-1818 годов заметно отличалась от предыдущих. Франция была захвачена коалицией государств, которые насадили нужный им режим и несколько лет следили, чтобы французы этот режим не разрушили.

Повторный захват Франции дался интервентам недешево. И дело было не в талантах разбитого императора. Наполеон отрекся от престола всего через четыре дня после Ватерлоо — 22 июня 1815 года, однако французская армия оказывала сопротивление интервентам и без знаменитого полководца. Один из виновников поражения маршал Груши успел нанести болезненный удар по прусскому авангарду под командованием Пирха.

Англо-прусские войска пересекли французскую границу 21 июня и штурмом овладели крепостями Камбре и Перонн. В отсутствие императора командование над побежденной армией принял маршал Даву, который отвел потрепанные войска к Парижу. 3 июля под давлением союзных войск старый наполеоновский полководец заключил соглашение об отводе французской армии за Луару в обмен на гарантии безопасности для наполеоновских офицеров (маршала Нея эти обещания не спасли). Столица Франции была оккупирована прусскими и английскими войсками. Однако падение Парижа не привело к прекращению боевых действий.

Уже сдался англичанам Наполеон, а некоторые французские гарнизоны продолжали войну. Почти месяц сопротивлялась прусским войскам крепость Ландреси. Два месяца выдерживала австрийскую осаду крепость Гюнинген. Столько же сопротивлялся Лонгви. Месяц выстоял Мец. Фальсбург сдался русским войскам только 11 (23) июля. Полтора месяца отбивалась от иностранных войск крепость Валансьен. Гренобль недолго, но яростно отражал атаки пьемонтской армии (среди защитников города был знаменитый египтолог Шампольон). Страсбург удалось покорить со второго раза.

Только осенью интервенты смогли продиктовать свои условия побежденным. Основой для оккупации послужил Второй Парижский договор от 20 ноября 1815 года, согласно которому для обеспечения его выполнения во Франции размещались оккупационные войска численностью не более 150 тысяч человек.

Победители также настояли на возвращении Франции к границам 1789 года, оккупации 17 пограничных крепостей, выплате контрибуции в 700 миллионов франков и возврате художественных ценностей, захваченных Наполеоном. С французской стороны договор подписал тот самый герцог («дюк») Ришелье, память о котором бережно хранится одесситами.

Главные участники антинаполеоновской коалиции были представлены в оккупационных силах на паритетных началах. По 30 тысяч солдат выделили Англия, Россия, Австрия и Пруссия. Участие прочих стран было скромнее. 10 тысяч дала Бавария, по 5 тысяч — Дания, Саксония и Вюртемберг. К концу наполеоновских войн многие из этих армий уже имели опыт взаимодействия.

22 октября 1815 года командующим оккупационной армией во Франции был назначен победитель Наполеона Артур Уэлсли (он же — герцог Веллингтон). Штаб-квартира войск интервентов в январе 1816 года была размещена в Камбре в стороне от беспокойного Парижа. Сначала победитель Наполеона расположился в особняке «Franqueville» (ныне — муниципальный музей), однако с приездом жены перебрался в старое аббатство Мон Сент Мартен, превращенное в личную резиденцию командующего. На лето Веллингтон возвращался на родину, где его ожидали награды и многочисленные церемонии, вроде открытия моста Ватерлоо 18 июня 1817 года.

Не скупился на награды победителям и король Франции Людовик XVIII, наградивший Веллингтона орденом Saint-Esprit c бриллиантами, а затем подаривший ему имение Гросбуа (Grosbois). Другие соотечественники Бурбонов проявляли к командующему оккупационной армией менее теплые чувства. 25 июня 1816 года в Париже кто-то попытался поджечь особняк Веллингтона на Елисейских полях во время бала (15 августа 1816 года в бостонской газете «The Weekly Messenger» сообщалось о поджоге 23 июня). 10 февраля 1818 года главнокомандующего пытался застрелить бывший наполеоновский унтер-офицер (sous-officier) Мари Андре Кантильон, которого отдали под суд, но помиловали. При Наполеоне III наследники террориста-неудачника получили 10 тысяч франков.

Главную квартиру оккупационных войск в Камбре прикрывали полки 1-й пехотной дивизии Великобритании. Неподалеку в Валансьене стояли части 3-й пехотной дивизии. В Дюнкерке и Азбруке находилась британская кавалерийская дивизия. Порты Северной Франции использовались для снабжения английской армии. Выполнение наблюдательных и полицейских функций уже не требовало присутствия отборных частей. Поэтому британское правительство летом 1816 года отозвало из Франции знаменитый гвардейский полк «Колдстрим».

Рядом с англичанами в районе Дуэ располагался датский контингент под командованием Фредерика (Фридриха) Гессен-Кассельского. К британским войскам примыкали ганноверские части. Едва воссозданная в 1813 году армия Ганновера направила в оккупационную группировку около 2 бригад (ганноверцы были усилены за счет солдат распущенного 24 мая 1816 года Королевского Германского легиона британской армии). Части ганноверской группировки располагались в Бушене, Конде и Сент-Кантене (штаб находился в Конде).

Русский оккупационный корпус включал в себя 3-ю драгунскую дивизию (Курляндский, Кинбурнский, Смоленский и Тверской драгунские полки), 9-ю пехотную дивизию (Нашебургский, Ряжский, Якутский, Пензенский пехотные и 8-й и 10-й егерские полки) и 12-ю пехотную дивизию (Смоленский, Нарвский, Алексопольский, Новоингерманландский пехотные и 6-й и 41-й егерские полки). Командующим «контингентом» был назначен бывший начальник 12-й пехотной дивизии Михаил Семенович Воронцов, отличившийся при Бородине.

Русской зоной оккупации сначала были преимущественно районы Лотарингии и Шампани. Летом 1816 года часть русских войск была переброшена из Нанси в район Мобежа. В Мобеже (недалеко от Камбре) разместилась штаб-квартира командующего экспедиционным корпусом Воронцова. Рядом с штабом располагались Смоленский и Нарвский (Куто назвал этот полк Невским) полки 12-й дивизии. Части Алексопольского полка той же дивизии были разбросаны между Авеном и Ландреси. В Солесме стоял Новоингерманландский полк (Regiment de la Nouvelle Ingrie). В Солре-ле-Шато находился Нашебургский полк 9-й пехотной дивизии. Район Ле Като занимали 6-й и 41-й егерский полки.

В стороне от штаба корпуса на территории департамента Арденн в Ретеле и Вузьере стояли Тверской, Кинбурнский, Курляндский и Смоленский полки 3-й драгунской дивизии. Два донских казачьих полка под командованием полковника А.А. Ягодина 2-го (у французов — Gagodin) и войскового старшины А.М.Гревцова 3-го размещались в Брикете (Брике?). Командовал казачьей бригадой Л.А. Нарышкин. Главным врачом русского корпуса был назначен Лука Егорович Пикулин (1784-1824). Общую численность русского корпуса оценивают по-разному. Некоторые авторы исходят из официальной квоты — 30 тысяч человек, другие повышают эту величину до 45 тысяч, но более достоверной представляется численность в 27 тысяч человек при 84 орудиях.

Организация службы в русском корпусе была поставлена образцово. Нарушения дисциплины пресекались без снисхождения. Так же жестко командир корпуса реагировал на выпады со стороны местных жителей. Когда французский таможенник убил казака, промышлявшего контрабандой, а королевские чиновники в Авене позволили убийце бежать, Воронцов пригрозил, что «каждого виновного против нас француза буду судить нашими законами и подвергать по оным наказанию, хотя бы привелось и расстрелять». Кроме дисциплинарных мер, в русском корпусе поощрялись и воспитательные. По инициативе Воронцова была разработана система обучения солдат грамоте. Для ликвидации неграмотности при корпусе открыли 4 училища по «ландкастеровой методе взаимного обучения». Командование старалось не прибегать к обычным в русской армии телесным наказаниям.

Несмотря на удаленность войск Воронцова от границ России, Петербург присматривал за этими гарнизонами. Периодически в расположении корпуса появлялись высокопоставленные лица. В марте 1817 года во Францию прибыл великий князь Николай Павлович (будущий император Николай I). В этой поездке его сопровождал сам герцог Веллингтон. По требованию Александра I Николай Павлович не стал заезжать в Париж. Проездом в Брюссель великий князь остановился на несколько часов в Лилле и Мобеже, где знатного гостя встретили русские и французские аристократы. В ответ на приветствия Николай Павлович назвал русские войска и французскую Национальную гвардию «братьями по оружию». Как полагается, официальная часть завершилась «корпоративной вечеринкой» и балом. Среди менее высокопоставленных посетителей Мобежа значился знаменитый партизан Сеславин.

Наиболее жестко из участников антинаполеоновской коалиции действовали войска Пруссии, сыгравшие решающую роль в битве при Ватерлоо. Многие из этих частей отличились в боях 1815 года. Командующим прусским оккупационным корпусом, разместившимся в районе Седана, был назначен генерал-лейтенант Ганс Эрнст Карл фон Цитен, на счету которого были успешные бои с Наполеоном и захват Парижа. Рядом со штаб-квартирой стояла 2-я пехотная бригада под командованием полковника фон Отеграфена (Othegraven). 1-я прусская пехотная бригада во главе с полковником фон Леттовым располагалась в Бар-ле-Дюке, Вокулере, Линьи, Сент-Мигеле и Мезьере. 3-я пехотная бригада под руководством полковника фон Уттенхофена занимала район Стенэ-Монмеди. 4-я пехотная бригада во главе с генерал-майором Шохольмом (Sjoholm) стояла в Тионвилле и Лонгви.

Прусская резервная кавалерийская бригада полковника Борстелля (4 полка) располагалась в Тионвилле, Коммерси, Шарлевилле, Фубекуре и Фрианкуре. Госпитали прусского корпуса размещались в Седане, Лонгви, Тионвилле и Бар-ле-Дюке. Полевые пекарни прусского корпуса были сосредоточены в Седане.

Австрийские войска, вступив в войну позже англичан и пруссаков, тем не менее, смогли к концу 1815 года установить контроль над почти всей юго-восточной Францией от Рейна до Лазурного берега. Корпус под командованием Коллоредо вторгся на французскую территорию со стороны Рейна, а войска во главе с Фримоном через Ривьеру прорвались в Прованс, попутно разгромив армию Мюрата (менее успешно интервенты действовали против Альпийской армии маршала Сюше).

Позже основная часть австрийских войск была сосредоточена в Эльзасе. Например, 2-й драгунский полк располагался в Эрштейне, 6-й драгунский полк — в Бишвайлере, 6-й гусарский полк — в Альткирхене и 10-й гусарский полк — в Энишейме. Штаб-квартира австрийского «обсервационного» корпуса, которым командовал Иоганн Мария Филипп фон Фримон, размещалась в Кольмаре. Рядом с австрийцами находились вюртембергские войска, которые в 1815 году добрались до департамента Алье почти в центре Франции. Там же в Эльзасе располагались баденские и саксонские части. Кроме старых участников антинаполеоновской коалиции, в горах Юры действовали швейцарские войска, а в Верхней Савойе — пьемонтцы.

Взаимоотношения французов с оккупантами оставались сдержанно-враждебными. Действия интервентов давали немало поводов к недовольству, а иногда — и к открытым конфликтам. По данным Лорена Дорнеля доходило и до драк. В 1816 году произошли стычки с пруссаками в Шарлевилле, департаменте Мёз и Лонгви. Досталось и датчанам в Дуэ. Следующий 1817 год принес новые столкновения жителей департамента Мёз с пруссаками, причем волнения охватили и административный центр — Бар-ле-Дюк. Происходили выступления и против русских войск в департаменте Арденны.

Там же в Арденнах от мирных граждан слышались выкрики против посетившего этот край прусского генерала Цитена. Перепало и англичанам в районе Дуэ, где кроме того произошли стычки с датчанами. В Валансьене в 1817 году был отдан под суд нотариус Дешамп за то, что ударил ганноверского офицера. В Форбахе объектом недовольства местных жителей стали баварские солдаты. 1817 год ознаменовался драками с датскими драгунами в Бетуне (Bethune) и ганноверскими гусарами в Брие (департамент Мозель). Тогда же в Камбре разбирался вопрос о драке французов и англичан. Снова произошли драки местных жителей с англичанами и датчанами в Дуэ. В следующем 1818 году стычки в Дуэ с англичанами, датчанами, ганноверцами и русскими происходили неоднократно.

Менее заметно проявлялось постоянное недовольство, вызываемое реквизициями для нужд иностранных войск. Оккупанты забирали продовольствие, брали «во временное пользование» лошадей. А кроме того, французы выплачивали огромную контрибуцию согласно Парижскому договору 1815 года. Все это вместе взятое делало присутствие иностранных войск нежелательным для подавляющего большинства жителей Франции. Однако у власти находилось меньшинство, которое охотно мирилось с оккупацией. Один из королевских министров барон де Витроль с согласия графа Артуа даже разослал всем монархам Европы секретную записку, в которой требовал оказания давления на Бурбонов с требованием проведения более консервативной политики.

Когда король узнал о закулисных переговорах, он тут же уволил Витроля. Людовик XVIII, в отличие от многих роялистов, понимал, что чужие штыки не могут быть вечной опорой для непопулярного режима, и в 1817 году вставил в тронную речь намек на предстоящий вывод иностранных войск. Для укрепления королевской армии был принят закон об увеличении вооруженных сил Франции до 240 тысяч человек.

Одновременно незначительно сокращались оккупационные войска. С 1817 года начался постепенный вывод корпуса Воронцова из Франции. При этом некоторые части (41-й егерский полк) были направлены на усиление Кавказского корпуса генерала Ермолова. Существует мнение, что перевод русского оккупационного корпуса на Кавказ был проявлением своеобразной опалы для войск, проникшихся во Франции либеральными взглядами. Отрицать такое влияние, разумеется нельзя, однако для категорических утверждений недостаточно ссылок на декабристов, среди которых далеко не все были во Франции.

Надо также иметь в виду, что перед глазами солдат и офицеров русского корпуса прошла панорама отнюдь не революционной страны, а общества, задавленного интервентами и собственными роялистами. Фактически реорганизация оккупационного корпуса свелась к переводу пехотных полков в состав других корпусов и дивизий. По воспоминаниям А.А. Эйлера пять артиллерийских полков из Франции направили в Брянский и Жиздринский уезды. Выводом русских частей руководил брат Александра I — великий князь Михаил Павлович. У бывшего командира корпуса в это время были другие хлопоты. Вслед за своими войсками Воронцов увез в Россию молодую жену — Елизавету Ксаверьевну Браницкую.

Незаметно подошел срок, когда крупнейшим державам Европы предстояло решить вопрос о выводе иностранных войск. Согласно Второму Парижскому договору 1815 года оккупация Франции могла продолжаться 3 или 5 лет. Однако сами оккупанты относились к продолжению своего пребывания во Франции без большого энтузиазма. Наименее заинтересованным в оккупации лицом был император Александр I, для которого пребывание на другом конце Европы корпуса Воронцова не приносило больших политических дивидендов. Авторитет России был очень весомым для прусского короля, чтобы тот присоединился к мнению «партнеров».

Правительство Великобритании имело достаточно возможностей для влияния на французский двор и без войск Веллингтона, а лорд Каслри решил впредь уберечь Англию от прямого вмешательства во внутриевропейские конфликты. Австрия была наименее заинтересована в восстановлении французского суверенитета, однако Меттерних оставался в меньшинстве. Самыми ярыми противниками вывода оккупационных войск были французские роялисты, которые всем телом чувствовали, что соотечественники их в покое не оставят. Они пробовали пугать своих иностранных спонсоров грядущими потрясениями, но это не помогло. Вопрос о выводе оккупационных войск был предрешен.

Дипломатам «Священного союза» предстояло разобраться, как наладить отношения с Францией без военного давления. Для этого в немецком городе Аахене (или по-французски — Aix-la-Chapelle) собрались делегации пяти стран. Англию представляли лорд Каслри (Castlereagh) и герцог Веллингтон, Россию — император Александр I, Австрию — император Франц I, Пруссию — король Фридрих-Вильгельм III и Францию — герцог Ришелье. Аахенский конгресс продолжался с 30 сентября по 21 ноября 1818 года.

Усилиями дипломатов Франция перешла из разряда поднадзорных рецидивистов в ранг полноправного члена группы великих держав, которая была преобразована из «четверки» в «пятерку». Оккупация стала полным анахронизмом. 30 ноября 1818 года союзные войска покинули территорию Франции. Смолк последний отголосок наполеоновских войн. До свержения Бурбонов оставалось 12 лет.

Период оккупации во Франции предпочитают вспоминать, как героическое время. Шарль де Голль, Сопротивление… Однако беспристрастные кадры фотохроники свидетельствуют, что все было не совсем так, как рассказывают ветераны и пишут в учебниках истории. Эти фотографии сделал корреспондент немецкого журнала «Сигнал» в Париже 1942-44 годов. Цветная пленка, солнечные дни, улыбки французов, приветствующих оккупантов. Спустя 63 года после войны подборка стала выставкой «Парижане во время Оккупации». Она вызвала грандиозный скандал. Мэрия французской столицы запрещала ее показ в Париже. В итоге, разрешения удалось добиться, но Франция увидела эти кадры лишь один раз. Второй — общественное мнение позволить себе уже не могло. Слишком разительным оказался контраст между героической легендой и правдой.

Оркестр на площади Республики. 1943 или 1944 г.

Смена караула. 1941 г.

Публика в кафе.

Пляж возле моста Каррузель. Лето 1943 г.

Парижский рикша. По поводу фотографий «Парижане во время Оккупации». Какое все-таки ханжество со стороны городских властей осуждать эту выставку за «отсутствие исторического контекста»! Как раз фотографии журналиста-коллаборациониста замечательно дополняют другие снимки на ту же тему, рассказывая в основном о повседневной жизни Парижа военных времен. Ценой коллаборационизма этот город избежал участи Лондона, или Дрездена, или Ленинграда. Беззаботные парижане, сидящие в кафе или в парке, пацаны, катающиеся на роликах, и рыболовы на Сене — это такие же реалии Франции военных времен, как и подпольная деятельность участников Сопротивления. За что тут можно было осуждать устроителей выставки, непонятно. Да и ни к чему городским властям уподобляться идеологической комиссии при ЦК КПСС.

Рю Риволи

Кинозал для немецких солдат.

Витрина с фотографией маршала-коллаборациониста Петена.

Киоск на авеню Габриеэль.

Метро Марбёф-Елисейские поля (ныне — Франклин-Рузвельт). 1943 г.

Туфли из фибрена с деревянной колодкой. 1940-е годы.

Афиша выставки на углу рю Тильзит и Елисейских полей. 1942 г.

Вид на Сену с набережной Сен-Бернар, 1942 г.

Знаменитые модистки Роза Валуа, Мадам ле Монье и Мадам Аньес во время скачек на ипподроме Лонгшан, август 1943.

Взвешивание жокеев на ипподроме Лонгшан. Август 1943 г.

У могилы Неизвестного солдата под Триумфальной аркой, 1942 г.

В Люксембургском саду, май 1942.

Нацистская пропаганда на Елисейских полях. Текст на плакате в центре: ОНИ ОТДАЮТ СВОЮ КРОВЬ ОТДАЙТЕ СВОЙ ТРУД за спасение Европы от большевизма.

Еще один пропагандистский плакат нацистов, выпущенный после бомбардировки Руана британской авиацией в апреле 1944 года. В Руане, как известно, англичанами была казнена национальная героиня Франции Жанна д`Арк. Надпись на плакате: УБИЙЦЫ ВСЕГДА ВОЗВРАЩАЮТСЯ.. ..НА МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ.

В подписи к снимку сказано, что топливом для этого автобуса служил «городской газ».

Еще два автомонстра времен Оккупации. Оба снимка сделаны в апреле 1942 года. На верхнем снимке — автомобиль, топливом для которого служит древесный уголь. На нижнем снимке — автомобиль, работающий на сжатом газе.

В саду Пале-Рояль.

Центральный рынок Парижа (Les Halles) в июле 1942 года. На снимке хорошо видна одна из металлических конструкций (т.к. павильоны Бальтара) эпохи Наполеона Третьего, которые были снесены в 1969 году.

Одна из немногих чернобелых фотографий Зукка. На ней — национальные похороны Филиппа Энрио, государственного секретаря по информации и пропаганде, выступавшего за всестороннее сотрудничество с оккупантами. 28 июня 1944 года Энрио был застрелен членами движения Сопротивления.

Игра в карты в Люксембургском саду, май 1942 г.

Публика в Люксембургском саду, май 1942 г.

На парижском Центральном рынке (Les Halles, то самое «чрево Парижа») их называли «мясными заправилами».

Центральный рынок, 1942 г.

Улица Риволи, 1942 г.

Улица Розье в еврейском квартале Марэ (евреи должны были носить желтую звезду на груди). 1942 г.

Ярмарка в квартале Насьон. 1941 г.

Бани на Сене.

Рыболовы на Сене. 1943 г.

Площадь Согласия, 1942 г.

Велотакси перед рестораном «Максим» на улице Мира. 1942

Немецкие войска 10 мая 1940 года начали наступление на Францию, объявившую войну Германии ещё 3 сентября 1939 года, в связи с нападением последней на Польшу. В результате стремительного наступления немецких войск, использующих тактику молниеносной войны - блицкрига, союзнические войска были наголову разгромлены, и 22 июня Франция вынуждена была подписать перемирие. К этому времени бо́льшая часть её территории была оккупирована, а от армии практически ничего не осталось.

Путь немецких войск во Францию пролегал по землям Бельгии и Нидерландов, оказавшихся первыми жертвами агрессии. Немецкие войска в краткие сроки захватили их, разбив при этом выдвинувшиеся на помощь французские войска и Британский экспедиционный корпус.

25 мая главнокомандующий французскими вооружёнными силами генерал Вейган заявил на заседании правительства, что надо просить немцев о принятии капитуляции.

8 июня немецкие войска достигли реки Сены. 10 июня правительство Франции переехало из Парижа в район Орлеана. Париж был официально объявлен открытым городом. Утром 14 июня немецкие войска вступили в Париж. Французское правительство бежало в Бордо.

17 июня правительство Франции обратилось к Германии с просьбой о перемирии. 22 июня 1940 года Франция капитулировала перед Германией, и в Компьенском лесу было заключено Второе компьенское перемирие. Результатом перемирия стало разделение Франции на оккупационную зону немецких войск и марионеточное государство, управляемое режимом Виши.

Танк «Пантера» проезжает рядом с триумфальной аркой в Париже.

Немецкие солдаты отдыхают на берегу Средиземного моря близ Тулона. На заднем плане виден уничтоженный французский эсминец.

Глава коллаборационистского правительства Франции маршал Анри-Филипп Петэн приветствует французских солдат, освобожденных из плена в Германии, на вокзале французского города Руан.

Руины цеха завода Рено в Париже, полностью разрушенного британской авиацией.

Портрет офицера гестапо оберштурмфюрера СС Николауса Барби. Начальник гестапо Лиона, где получил прозвище «Лионский палач».

Немецкая 88-мм противотанковая пушка PaK 43 в оккупированной Нормандии.

Немецкие офицеры у автомобиля Хорьх-901 в оккупированной Франции.

Немецкий конный патруль на одной из улиц Парижа.

Немецкие войска маршируют по захваченному Парижу.

Немецкие солдаты у уличного лотка в оккупированном Париже.

Квартал Бельвиль оккупированного Парижа.

Танк Pz.Kpfw. IV 7-й дивизии вермахта на набережной Тулона у французского линкора «Страсбург».

Площадь Согласия в Париже.

Пожилая еврейка на улице Парижа.

На улице Розовых кустов (Rue des Rosiers) в оккупированном Париже.

Улица Риволи в оккупированном Париже.

Парижане расхватывают еду.

На улице оккупированного Парижа. Немецкие офицеры около уличного кафе.

На улицах оккупированного Парижа.

Французские гражданские автомобили на угле и газе в Париже. В оккупированной Франции весь бензин шел на нужды германской армии.

Взвешивание жокеев на ипподроме Лонгшан. Оккупированный Париж, август 1943 г.

В Люксембургском саду в оккупированном Париже.

Знаменитые модистки Роза Валуа, Мадам ле Монье и Мадам Аньес во время скачек на ипподроме Лонгшан, август 1943 года.

Могила Неизвестного солдата у Триумфальной арки в Париже.

Рынок Ле-Аль в оккупированном Париже.

Велотакси у знаменитого парижского ресторана «Maxim’s».

Модницы-парижанки в Люксембургском саду. Оккупированный Париж, май 1942 года.

Парижанка на набережной подводит губы помадой.

Витрина с портретом французского маршала-коллаборациониста Петена в оккупированном Париже.

Немецкие солдаты на блокпосту на перекрестке дорог близ Дьеппа.

Немецкие офицеры изучают побережье Нормандии.

Немецкий автомобиль «БМВ-320» после столкновения с грузовиком «Форд-ББ» на улице французского городка.

Колонна САУ Panzerjäger I 716-й пехотной дивизии вермахта на марше в оккупированной Франции.

Два немецких солдата на улице оккупированного французского городка Гранвилль.

Два немецких солдата на разбитом бронеавтомобиле Sd.Kfz.231 на дороге в оккупированной Нормандии.

Колонна немецких войск в Париже.

Долгое время считалось, что на этом фото запечетлена казнь члена движения Сопротивления, но не было известно имя человека на фото, и не было документальных подтверждений того, что в крепости Бельфор проводились расстрелы (в частности, на территории не было найдено ни одной гильзы). Через много лет после войны сын Жоржа Блинда, Жан, впервые увидел эту фотографию и узнал на ней своего отца. Он рассказал, что отец не был расстрелян в Бельфоре. Его арестовали и держали в крепости, а позже перевели в концлагерь в Блеххамере (Blechhamer, Верхняя Силезия) где он погиб. В тюрьме немцы подвергли Жоржа Блинда имитации расстрела, но не добились от него никакой информации, и отправили его в лагерь.

Немецкий обоз и полугусеничные тягачи Sd.Kfz. 10 у домов французской деревни Сюип.

Пятеро моряков кригсмарине на проводах подводной лодки U-198 у бункера во французском Ла Паллисе в день выхода лодки в последний боевой патруль.

Адольф Гитлер и Франсиско Франко на переговорах во французском городке Андай.

Нацистский флаг над одной из улиц Парижа, 1940 год.

Адольф Гитлер с приближенными позирует на фоне Эйфелевой башни в Париже 1940 году. Слева - Альберт Шпеер, личный архитектор Гитлера, будущий рейхсминистр оборонной промышленности и вооружения. Справа - скульптор Арно Беккер.

Немцы едят на улице французского города.

Военнослужащие люфтваффе с молодой француженкой у ипподрома в оккупированном Париже.

Немецкий военнослужащий у книжного прилавка на улице оккупированного Парижа.

Участок улицы у кинотеатра «Паризиана» в оккупированном Париже.

Немецкие подразделения и военный оркестр готовятся к смотру в оккупированном Париже.

Граждане оккупированной Франции приветствуют главу коллаборационистского правительства Виши маршала Анри Филиппа Петена.

Немецкие офицеры в кафе на улице оккупированного Парижа, читающие газеты, и горожане. Проходящие мимо немецкие солдаты приветствуют сидящих офицеров.

Генерал-фельдмаршал Э. Роммель с офицерами наблюдает за работой плуга во время инспекции Атлантического вала.

Адольф Гитлер на встрече с Франсиско Франко во французском городке Андай.

Немецкий солдат пашет землю с французскими крестьянами на трофейной танкетке Renault UE.

Немецкий пост на демаркационной линии, разделяющей оккупированную и неоккупированную Францию.

Немецкие солдаты проезжают на мотоцикле через разрушенный французский город.