Непротивление как проявление закона любви По мнению Толстого, центром христианского пятисловия является четвертая заповедь: «Не противься злому», налагающая запрет на насилие. Осознание того, что в этих трех простых словах заключена суть евангельского учения,

ГЛАВА V

Непротивление злу насилием

Заповеди мира, данные Христом. Главная причина отсталости человечества на пути нравственного усовершенствования. Сущность учения о непротивлении злу насилием. Пассивное сопротивление. К вопросу о свободе воли.

Все учение Христа состоит в том, чтобы дать Царство Бога - мир - людям. В нагорной проповеди, в беседе с Никодимом, в послании учеников, во всех поучениях своих Он говорит только о том, что разделяет людей и мешает им быть в мире и войти в Царство Бога. Все притчи суть только описания того, что есть Царство Бога и что только любя братьев и будучи в мире с ними, можно войти в него.

Заповеди мира, данные Христом, простые, ясные, предвидящие все случаи раздора и предотвращающие его, открывают это Царство Бога на земле. Этих заповедей пять, и ими-то должны руководствоваться люди в своих взаимных отношениях.

Первая заповедь говорит: будь в мире со всеми, не позволяй себе считать другого человека ничтожным или безумным {Мф. V , 22). Если нарушен мир, то все силы употребляй на то, чтобы восстановить его. Служение Богу есть уничтожение вражды (Мф. V , 23--24). Мирись при малейшем раздоре, чтобы не потерять истинной жизни 1 . Идеал состоит в том, чтобы не иметь зла ни на кого, не вызывать недоброжелательства ни в ком, любить всех; заповедь же, указывающая степень, ниже которой вполне возможно не спускаться в достижении этого идеала, в том, чтобы не оскорблять людей словом 2 .

В этой заповеди сказано все; но Христос предвидит соблазны мира, нарушающие мир между людьми, и дает вторую заповедь против соблазна половых отношений, нарушающего мир. Не смотри на красоту плотскую как на потеху, вперед избегай этого соблазна (Мф. VI , 28--30); бери муж одну жену, и жена одного мужа, и не покидайте друг друга ни под каким предлогом (Мф. V , 32) 3 . Идеал --полное целомудрие даже в мыслях; заповедь, указывающая степень достижения, ниже которой вполне возможно не спускаться - чистота брачной жизни, воздержание от блуда 4 .

Другой соблазн - это клятвы, вводящие людей в грех. Знай вперед, что это зло, и не давай никаких обетов (Мф. V , 34-- 37) 5 . Не присягай никогда никому ни в чем. Всякая присяга вымогается от людей для зла 6 . Ведь если учение Христа в том, чтобы исполнять всегда волю Бога, то как же человек может клясться, что он будет исполнять волю человека? Воля Бога может не совпасть с волею человека 7 . Идеал - не заботиться о будущем, жить настоящим часом; заповедь, указывающая степень достижения, ниже которой вполне возможно не спускаться - не клясться, вперед не обещать ничего людям 8 .

Третий соблазн - это месть, называющаяся человеческим правосудием; не мсти и не отговаривайся тем, что тебя обидят - неси обиды, а не делай зла за зло (Мф. V , 38--42) 9 . Идеал - никогда ни для какой цели не употреблять насилия; заповедь, указывающая степень, ниже которой вполне возможно не спускаться,-- не платить злом за зло, терпеть обиды 10 .

Четвертый соблазн - это различие народов - вражда племен и государств. Знай, что все люди - братья и сыны одного Бога, и не нарушай мира ни с кем во имя народных целей (Мф. V , 43--48) 11 . Идеал - любить врагов, ненавидящих нас; заповедь, указывающая степень достижения, ниже которой вполне возможно не спускаться,--не делать зла врагам, говорить о них доброе, не делать различия между ними и своими согражданами 12 .

При исполнении этих заповедей жизнь людей будет то, чего ищет и желает всякое сердце человеческое. Все люди будут братья, и всякий будет всегда в мире с другими, наслаждаясь всеми благами мира тот срок жизни, который уделен ему Богом. Перекуют люди мечи на орала и копья на серпы. Будет то Царство Бога, царство мира, которое обещали все пророки, которое близилось при Иоанне Крестителе и которое возвещал и возвестил Христос 13 . И, однако, заповеди эти не только не составляют учения и не исчерпывают его, но составляют только одну из бесчисленных ступеней его в приближении к совершенству. За этими заповедями должны и будут следовать высшие и высшие по пути совершенства, указываемого учением 14 .

Еще до христианского учения, среди, разных народов был выражен и провозглашен высший, общий всему человечеству религиозный закон, состоящий в том, что люди для своего блага должны жить не каждый для себя, а каждый для блага всех, для взаимного служения. Этот закон выражен в буддизме, в учениях Исайи, Конфуция, Лаотзе, стоиков. Закон был провозглашен, и те люди, которые знали его, не могли не видеть всей его истинности и благотворности. Но установившаяся жизнь, основанная не на взаимном служении, а на насилии, до такой степени проникла во все учреждения и нравы, что, признавая благотворность взаимного служения, люди продолжали жить по законам насилия, которое они оправдывали необходимостью угрозы, возмездия. Им казалось, что без угрозы и возмездия злом за зло общественная жизнь невозможна. Одни люди брали на себя обязанности для установления благоустройства и исправления людей применять законы, т. е. насилия, и повелевали, другие повиновались. Но повелевающие неизбежно развращались той властью, которой они пользовались. Будучи же сами развращены, они, вместо исправления людей, передавали им свой разврат. Повинующиеся же развращались участием в насилиях власти, подражанием властителям и рабской покорностью.

Тысяча девятьсот лет тому назад появилось христианство. Оно с новой силой подтвердило закон взаимного служения и сверх того разъяснило причины, по которым закон этот не исполнялся. Христианское учение с необыкновенной ясностью показало, что причиной этого было ложное представление о законности, необходимости насилия как возмездия. И, с разных сторон разъяснив незаконность, зловредность возмездия, оно показало, что главное бедствие людей происходит от насилий, которые, под предлогом возмездия, производятся одними людьми над другими. Христианское учение показало не только несправедливость, но зловредность возмездия, показало, что единственное средство избавиться от насилия есть покорное, без борьбы перенесение его 15 . Положение о непротивлении злу насилием есть положение, связующее все учение в одно целое, но только тогда, когда оно не есть изречение, а есть правило, обязательное для исполнения, когда оно есть закон 16 .

Учение это было ясно выражено и установлено. Но ложное понятие о справедливости возмездия, как необходимого условия жизни людей, так укоренилось и так много людей не знало христианского учения или знало его только в извращенном виде, что люди, принявшие закон Христа, продолжали жить по закону насилия. Руководители людей христианского мира думали, что можно принять учение взаимного служения без учения о непротивлении, составляющего замок (в смысле свода) всего учения о жизни людей между собой. Принять же закон взаимного служения, не приняв заповеди непротивления, было все равно, что, сложив свод, не укрепить его там, где он смыкается. Люди христиане, воображая, что, не приняв заповеди непротивления, они могут устроить жизнь лучше языческой, продолжали делать не только то, что делали нехристианские народы, но и гораздо худшие дела, и все больше и больше удалялись от христианской жизни. Сущность христианства, вследствие неполного принятия его, все больше и больше скрывалась, и христианские народы дошли, наконец, до того положения, в котором находятся теперь, а именно - до превращения христианских народов во вражеские войска, отдающие все свои силы на вооружения друг против друга и готовых всякую минуту растерзать друг друга; - и дошли до того положения, что не только вооружились друг против друга, но вооружили и вооружают против себя и ненавидящие их и поднявшиеся против них нехристианские народы; дошли, главное, до полного в жизни отрицания не только христианства, но какого бы то ни было высшего закона 17 .

Вопрос о противлении или непротивлении злу насилием возник тогда, когда появилась первая борьба между людьми, так как всякая борьба есть ничто иное, как противление насилием тому, что каждый из борющихся считает злом. До учения Христа людям представлялось, что есть только один способ разрешения борьбы - посредством противления злу насилием, и так и поступали, стараясь при этом каждый из борющихся убедить себя и других в том, что то, что каждый считает злом, и есть действительное, абсолютное зло. И для этого с древнейших времен люди стали придумывать такие определения зла, которые были бы обязательны для всех. И за такие определения зла, обязательные для всех, выдавались то постановления законов, которые, предполагалось, были получены сверхъестественным путем, то веления людей или собрания людей, которым приписывалось свойство непогрешимости. Люди употребляли насилие против других людей и уверяли себя и других, что насилие это они употребляли против зла, признанного всеми. Но чем дальше жили люди, чем сложнее становились их отношения, тем более становилось очевидным, что противиться насилием тому, что каждым считается злом - неразумно, что борьба от этого не уменьшается и что никакие людские определения не могут сделать того, чтобы то, что считается злом одними людьми, считалось бы таковым и другими. Тогда-то и было проповедуемо Христом его учение, состоящее не в том только, что не надо противиться злу насилием, а учение о новом понимании жизни, частью или - скорее - приложением которого к общественной жизни и было учение о средстве уничтожения борьбы между всеми людьми не тем, чтобы обязать только одну часть людей без борьбы покоряться тому, что известными авторитетами будет предписано им, а тем, чтобы никому, следовательно и властвующим (и преимущественно им), не употреблять насилия ни против кого, ни в каком случае 18 .

"Вы слышали, что сказано древним: око за око, зуб за зуб. А я говорю вам: не противься злому, но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую, и кто захочет судиться с тобой и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду, и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и "от хотящего занять у тебя не отвращайся".

Учение это указывало на то, что если судьей того, в каких случаях допустимо насилие, будет человек, совершающий его, то не будет пределов насилию, и потому, чтобы его не было, надо, чтобы никто ни под каким предлогом не употреблял Насилия, в особенности же под самым употребительным предлогом возмездия. Учение это подтверждало ту простую, само собой понятную истину, что злом нельзя уничтожить зло, что единственное средство уменьшения зла насилия - это воздержание от насилия 19 . Как огонь не тушит огня, так зло не может потушить зла. Только добро, встречая зло и не заражаясь им, побеждает зло 20 . Только одно непротивление прекращает зло, помещает его в себе, нейтрализует его, не позволяет ему идти дальше, как оно неизбежно идет подобно передаче движения упругими шарами, если только нет той силы, которая поглощает его 21 . То, что это так, есть в мире души человека такой же непреложный закон, как закон Галилея в астрономии, но более непреложный, более ясный и полный 22 .

Мало того, что христианское учение показывало, что мщение и воздаяние злом за зло невыгодно и неразумно, увеличивая зло,-- оно показывало и то, что непротивление злу насилием, перенесение всякого насилия без борьбы с ним было единственное средство достижения той истинной свободы, которая свойственна человеку. Учение показывало, что как только человек вступал в борьбу с насилием, он этим самым лишал себя свободы, так как, допуская насилие для себя против других, он этим самым допускал насилие и против себя, и потому мог быть покорен тем насилием, с которым боролся; и если даже оставался победителем, то, вступая в область внешней борьбы, был всегда в опасности в будущем быть покоренным более сильным. Учение это показывало, что свободен может быть только человек, целью своей ставящий исполнение высшего, общего всему человечеству закона, для которого не может быть препятствий. Оно показывало, что единственное средство как для уменьшения в мире насилия, так и для достижения полной свободы, есть только: покорное, без борьбы перенесение какого бы то ни было насилия. Христианское учение провозглашало закон полной свободы человека, но при необходимом условии подчинения высшему закону, во всем его значении.

"И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне" 23 .

Закон непротивления злу насилием до такой степени вечен, что если и есть в исторической жизни движение вперед К устранению зла, то только благодаря тем людям, которые так поняли учение Христа и которые перенесли зло, а не сопротивлялись ему насилием 24 .

Но положим, что насилие и убийство возмутило вас и вы увлеклись естественным чувством, положим - стали противодействовать насилию и убийству насилием и убийством. Такая деятельность, хотя и близкая к животной, и неразумная, не имеет в себе ничего бессмысленного и противоречивого; но как только правительства или революционеры хотят оправдать такую деятельность разумными основаниями, тогда является ужасающая бессмысленность, и необходимо нагромождение софизмов, чтобы не видна была бессмысленность такой попытки. Оправдания такого рода всегда основываются на предположении того воображаемого разбойника, не имеющего в себе ничего человеческого, который убивает и мучает невинных, и этот-то воображаемый зверь, как будто находящийся постоянно в процессе убивания невинных, и служит основанием рассуждений всех насильников о необходимости насилия; но ведь такой разбойник есть самый исключительный, редкий и даже невозможный случай; многие люди могут прожить сотни лет, никогда не встретив этого фиктивного разбойника в процессе совершения своего преступления. Зачем же я буду правило своей жизни основывать на этой фикции?

Рассуждая о жизни, мы видим, напротив, что самые жестокие дела, как побоища людей, динамиты, виселицы, гильотины, одиночные тюрьмы, собственность, суды, власть и все ея последствия, все происходят не от воображаемого разбойника, а от тех людей, которые основывают свои правила жизни на нелепой фикции воображаемого зверя-разбойника. Так что человек, рассуждающий о жизни, не может не видеть, что причина зла людей никак не лежит в воображаемом разбойнике, а в заблуждениях его собственных и других людей 25 .

Но что же делать? Выхода как будто нет никакого.

И действительно, для нерелигиозных людей нет и не может быть из этого положения никакого выхода: люди, принадлежащие к высшим правящим классам, если и будут притворяться, что озабочены благом народных масс, никогда серьезно не станут (они и не могут этого делать) уничтожать того одурения и порабощения, в которых живут массы и которые дают им возможность властвовать над ними. Точно так же и люди, принадлежащие к порабощенным, тоже, руководствуясь мирскими целями, не могут желать ухудшить свое и так тяжелое положение борьбою с высшими классами из-за обличения ложного учения и проповедания истинного. Ни тем, ни другим незачем это делать, и если они умные люди - они никогда не станут делать этого.

Но не то для людей религиозных, тех религиозных людей, которые, как бы ни было развращено общество, всегда блюдут своей жизнью тот священный огонь религии, без которого не смогла бы существовать жизнь человеческая. Бывают времена (таково наше время), когда людей этих не видно, когда они, всеми презираемые и унижаемые, безвестно проводят свои жизни, как у нас - в изгнании, тюрьмах, дисциплинарных батальонах; но они есть, и ими держится разумная жизнь человеческая. И эти-то религиозные люди, как бы мало их ни было, одни могут разорвать и разорвут тот заколдованный круг, в котором закованы люди. Люди эти могут сделать это, потому что все невзгоды и опасности, препятствующие мирскому человеку идти против существующего строя жизни, не только не существуют для религиозного человека, но усиливают его рвение в борьбе с ложью и в исповедании словом и делом того, что он считает божеской истиной. Если он принадлежит к правящим классам, он не только не захочет скрывать истину ради выгод своего положения, но, напротив, возненавидя эти выгоды, все силы души своей употребит на освобождение себя от этих выгод и на проповедание истины, так как у него в жизни уже не будет иной, кроме служения Богу, цели. Если же он принадлежит к порабощенным, то, точно так же, отказавшись от общего людям в его положении желания улучшить условия своей плотской жизни, такой человек не будет иметь другой цели, кроме исполнения воли Бога обличением лжи и исповеданием истины, и никакие страдания и угрозы не могут уже заставить его перестать жить сообразно с тем единым смыслом, который он признает в своей жизни 26 . Ибо для того, чтобы избавиться от зла, надо бороться не с последствиями его: злоупотреблениями правительства и захватами и грабежами соседних народов, а с корнем зла, с тем ложным отношением, в котором находится народ к человеческой власти. Признает народ человеческую власть выше Бога, выше Его закона, и народ всегда будет рабом и тем более рабом, чем сложнее будет то устройство власти (как конституционное), которое он учредит и которому подчинится. Свободен может быть только тот народ, для которого закон Бога есть единый высший закон, которому должны быть подчинены все другие 27 .

"Но все это общие рассуждения. Допустим, что я верю в закон любви", скажут на это. "Что делать мне, Ивану, Петру, Марье, каждому человеку, если он признает справедливость того, что человечество дожило до необходимости вступления на новый путь жизни? Что делать мне, Ивану, Петру, Марье, для того, чтобы уничтожилась дурная жизнь, основанная на насилии, и установилась бы добрая жизнь по любви? Что именно надо делать мне, Ивану, Петру, Марье, для того, чтобы содействовать этому перевороту?"

Вопрос этот, несмотря на то, что он кажется нам столь естественным, так же странен, как странен был бы вопрос человека, губящего свою жизнь пьянством, игрой, распутством, ссорами, который бы спрашивал: что мне делать, чтобы улучшить свою жизнь? Ответ на вопрос о том, что надо делать человеку, осуждающему существующее устройство жизни и желающему изменить и улучшить его, ответ простой, естественный и один для каждого, не одержимого суеверием насилия человека - такой:

Первое: перестать самому делать прямое насилие, а также и готовиться к нему. Второе: не принимать участия в каком бы то ни было насилии, делаемом другими людьми, и также в приготовлениях к насилию. Третье: не одобрять никакое насилие.

Не делать самому прямого насилия, значит: не хватать никого своими руками, не бить, не убивать, не делать этого для своих личных целей, а также и под предлогом общественной деятельности. Не принимать участия в каком бы то ни было насилии, значит: не только не быть полицеймейстером, губернатором, судьей, стражником, сборщиком податей, царем, министром, солдатом, но и не участвовать в судах просителем, защитником, сторожем, присяжным. Не одобрять никакое насилие, значит: кроме того, чтобы не пользоваться для своей выгоды никаким насилием, ни в речах, ни в писаниях, ни в поступках, не выражать ни похвалы, ни согласия ни с самым насилием, ни с делами, поддерживающими насилие или основанными на насилии.

Очень может быть, что если человек будет поступать так: откажется от солдатства, от судов, от паспортов, от уплаты податей, от признания властей и будет обличать насильников и их сторонников, то он подвергнется гонениям. Весьма вероятно, что такого человека будут мучить, отнимут у него имущество, сошлют, запрут в тюрьму, может быть и убьют. Но может быть и то, что человек не делающий ничего этого и, напротив, исполняющий требования властей, пострадает от других причин точно так же, а, может быть, и еще больше, чем тот, который откажется от повиновения. Так же, как может быть и то, что отказ человека от участия в насилии, основанный на требованиях любви, откроет глаза другим людям и привлечет многих к таким же отказам, так что власти не будут уже в состоянии применять насилие ко всем отказавшимся. Все это может быть, но может и не быть, и потому ответ на вопрос о том, что делать человеку, признающему истинность и приложимость к жизни закона любви, не может быть основан на предполагаемых последствиях. Последствия наших поступков не в нашей власти. В нашей власти только самые поступки наши. Поступки же, какие свойственно делать и, главное, какие свойственно не делать человеку, основываются всегда только на его вере. Верит человек в необходимость насилия, религиозно верит, и такой человек будет совершать насилие не во имя благих последствий, которых он ожидает от насилия, а только потому, что верит. Если же верит человек в закон любви, то он точно так же будет исполнять требования любви и воздерживаться от поступков, противных закону любви, независимо от каких бы то ни было соображений о последствиях, а только потому, что верит и оттого не может поступить иначе 28 .

Так что решение вопроса о том, скоро или не скоро осуществится идеал человечества - благоустроенное общество без насилия - зависит от того, скоро ли поймут искренно желающие добра народу руководители масс, что ничто столько не отделяет людей от осуществления их идеала, как то, что они делают теперь: именно, поддержание старых суеверий или отрицание всякой религии и направление деятельности народа на служение правительству, революции, социализму... Только бы поняли люди, искренно желающие служить ближнему, всю нищету предлагаемых государственниками и революционерами средств устроения блага людей; поняли бы, что одно единственное средство избавления людей от их страданий - в том, чтобы люди сами перестали жить эгоистичной, языческой жизнью, а начали жить жизнью общечеловеческой, христианской и не признавали, как теперь, возможным и законным пользоваться насилием над ближними и участвовать в нем для достижения своих личных целей, а, напротив, следовали бы в жизни основному и высшему закону поступать с другими, как хочешь, чтобы поступали с тобой,-- и очень быстро разрушились бы те неразумные и жестокие формы жизни, в которых мы живем теперь, и сложились бы новые, свойственные новому сознанию людей 29 .

Только "претерпевый до конца спасен будет", говорится в христианском законе. И это несомненная, хотя и трудно принимаемая людьми, истина. Неотвечание злом за зло и неучастие в зле есть вернейшее средство не только спасения, но и победы над теми, которые творят зло 30 . Всякий религиозный человек поступает так, потому что просвещенная религией душа человека живет уже не одной жизнью этого мира, как живут нерелигиозные люди, а живет вечной, бесконечной жизнью, для которой так же ничтожны страдания и смерть в этой жизни, как ничтожны для работника, пашущего поля, мозоли на руках и усталость членов.

Вот эти-то люди разорвут заколдованный круг, в котором закованы теперь люди. Как ни мало таких людей, как ни низко их общественное положение, как ни слабы они образованием или умом, люди эти, так же верно, как огонь зажигает сухую степь, зажгут весь мир, все высохшие от долгой безрелигиозной жизни сердца людей, жаждущие обновления 31 .

Отчего же люди не делают того, что Христос сказал им и что дает им высшее доступное человеку благо, чего они вечно желали и желают?

В ответ на это обыкновенно говорят: "учение Христа о том, как должны жить люди, божественно хорошо и дает благо людям, но людям трудно исполнить его". Мы так часто повторяем и слышим это, что нам не бросается в глаза то противоречие, которое находится в этих словах. Человеческой природе. свойственно делать то, что лучше. И всякое учение о жизни людей есть только учение о том, что лучше для людей. Если людям показанр, что им лучше делать, то как же они могут говорить, что они желают делать то, что лучше, но не могут? Люди не могут делать только то, что хуже, а не могут не делать того, что лучше. Если это слово "трудно" понимать так, что трудно жертвовать мгновенным удовлетворением своей похоти большему благу, то почему же мы не говорим, что трудно пахать для того, чтобы был хлеб, сажать яблони, чтобы были яблоки? То, что надо переносить трудности для достижения большего блага, это знает всякое существо, одаренное первым зачатком разума 32 . Между тем церковь, наука, общественное мнение - все в один голос говорят, что дурна та жизнь, которую мы ведем, но что учение о том, как самим стараться быть лучше и этим сделать и самую жизнь лучше,-- учение это неисполнимо 33 . Церковь говорит: учение Христа неисполнимо потому, что жизнь здешняя есть только образчик жизни настоящей; она хороша быть не может, она вся есть зло. Наилучшее средство прожить эту жизнь состоит в том, чтобы презирать ее и жить верою, т. е. воображением, в жизнь будущую, блаженную, вечную; а здесь - жить как живется, и молиться 34 . И нельзя не признать, что именно это учение церкви есть причина всеобщего убеждения в неисполнимости требований истиной религии. Церковное учение дало основной смысл жизни людей в том, что человек имеет право на блаженную жизнь и что блаженство это достигается не усилиями человека, а чем-то внешним, и это миросозерцание и стало основой всей нашей науки и философии 35 .

Свобода воли,-- говорит наша философия,-- есть иллюзия, и очень гордится смелостью этого утверждения. Но свобода воли есть не только иллюзия - это есть слово, не имеющее никакого значения. Это - слово, выдуманное богословами и криминалистами, и опровергать это слово - бороться с мельницами. Но разум, тот, который освещает нашу жизнь и заставляет нас изменять наши поступки, есть не иллюзия, и его-то уж никак нельзя отрицать. Следование разуму для достижения блага - в этом было всегда учение всех истинных учителей человечества, и в этом все учение Христа и его-то, т. е. разум, отрицать разумом уже никак нельзя 36 .

Что бы ни делал человек, он поступает так, а не иначе во всех своих сознательных поступках только потому, что он или теперь признает, что истина в том, что должно поступать так, как он поступает, или потому, что он когда-то прежде признал это. Признание же или непризнание того, что истина состоит в том, что должно поступать так, а не иначе, зависит не от внешних, подлежащих наблюдению человека причин, а от каких-то других, находящихся в самом человеке и не подлежащих его наблюдению. Так что иногда при всех внешних, казалось бы, выгодных условиях для признания служащей причиной поступков истины один человек не признает ее и, напротив, другой, при всех самых невыгодных к тому условиях, признает ее и поступает сообразно с ней. И потому человек, чувствуя себя несвободным в своих поступках, всегда чувствует себя независимым от внешних условий, т. е. свободным в том, что служит причиной его поступков - в признании или непризнании истины.

Не то, чтобы человек был свободен всегда признавать или не признавать всякую истину. Есть истины, давно уже или признанные самим человеком или переданные ему воспитанием, преданием, и принятые им на веру, следование которым стало для него привычкой, второй природой; человек не может не признавать таких истин и потому не свободен по отношению к ним. Есть еще другие истины, только как бы вдалеке представляющиеся человеку и еще не вполне открывшиеся ему; человек не может по своей воле признать их. В признании тех и других он одинаково не свободен; он не может не признавать первых и не может еще признавать вторых. Но есть третий род истин,-- таких, которые не стали еще для человека бессознательным мотивом деятельности, но вместе с тем уже с такою ясностью открылись ему, что он не может обойти их и неизбежно должен так или иначе отнестись к ним, признать или не признать их. В отношении этих-то истин, и только этих истин, и проявляется свобода человека. Вся трудность и кажущаяся неразрешимость вопроса о свободе человека происходит оттого, что люди, решающие этот вопрос, представляют себе человека неподвижным по отношению к истине. Жизнь человеческая движется по одному определенному и неизменному закону. И потому она вообще не свободна: все люди неизбежно пойдут по единственному пути этого закона. Помимо этого пути не может быть жизни. Но закон жизни человеческой представляется людям в виде понемногу открывающейся истины, которая может быть признана и не признана ими; и потому по пути закона жизни люди могут идти двояко: или сами собой, сознательно и свободно подчиняясь закону жизни, или невольно и бессознательно покоряясь ему. Свобода человека в этом выборе.

Велика-ли, не велика-ли эта свобода в сравнении с той фантастической свободой, которую мы бы хотели иметь, свобода эта одна несомненно существует и свобода эта есть свобода. И мало того, что свобода эта есть истинная свобода,-- она же есть и истинная жизнь. По учению Христа, человек, который видит смысл жизни в той области, в которой она не свободна,-- в области последствий, т. е. поступков,-- не имеет истинной жизни. Истинную жизнь, по христианскому учению, имеет только тот, кто перенес свою жизнь в ту область, в которой она свободна,-- в область причин, т. е. познания и признания открывающейся истины, исповедания ее и потому неизбежно следующего (как воз за лошадью) исполнения ее 37 . Человек, живущий христианской жизнью, всегда свободен, потому что то самое, что составляет смысл его жизни - устранение препятствий, мешающих любви, и, вследствие этого, увеличение любви и установление Царства Божия и есть то самое, чего он хочет всегда и что неудержимо совершается в его жизни 38 . Стоит людям только понять это: перестать заботиться о делах внешних и общих, в которых они несвободны, а всю ту энергию, которую они употребляют на внешние дела, употребить на то, в чем они свободны,-- на признание и исповедание той истины, которая стоит пред ними, на освобождение себя и людей от лжи и лицемерия, скрывающих истину,-- для того, чтобы не только каждый отдельный человек достиг высшего доступного ему блага, но чтобы осуществилась хоть та первая ступень Царства Божия, к которой уже готовы люди по своему сознанию 39 .

Примечания

1 "В чем моя вера", с. 86.

2 "Мысли о новом жизнепонимании", с. 150--151.

3 "В ч. м. в.", с. 86.

4 "М. о н. ж.", с. 151.

5 "В ч. м. в.", с. 86--87.

6 Там же,c. 74.

7 Там же, с. 73

8 "М. о н. ж." с. 151.

9 "В ч. м. в.", с. 87.

10 "М. о н. ж.", с. 151.

11 "В ч. м. в.", с. 87.

12 "М. о н. ж.", с. 151.

13 "В ч. м. в.", с. 87.

14 "М. о н. ж.", с. 151.

15 "Конец века", с. 15--l 6.

16 "В чем моя вера", с. 20.

17 "Конец века", с. 17--18.

18 "Царство Божие внутри вас", с. 133--134.

19 "Конец века", с. 16--17.

20 "В чем моя вера", с. 43.

21 "Дневник", т. 1, с. 145.

22 "В чем моя вера", с. 43.

23 "Конец века", с. 18--19.

24 "В чем моя вера", с. 43.

25 "К вопросу о непротивлении злу насилием", с. 13--15.

26 "Что такое религия", с. 56--57

27 "Письмо к китайцу", с. 12.

28 "Неизбежный переворот", рукопись, X глава.

29 "К политическим деятелям", с. 25.

30 "Письмо к китайцу", с. 4.

31 "Что такое религия", с. 57.

32 "В чем моя вера", с. 88--89.

33 Там же, с. 94-95.

34 Там же, с. 100.

35 Там же, с. 94.

36 Там же, с. 97.

37 "Царство Божие внутри вас", с. 250--254.

38 "Христианское учение", с. 82.

39 "Царство Божие внутри вас", с. 254--255.