1. Предварительные понятия

Уния (unia, от латинского, unio, единство) - движение, имеющее своей целью подчинить православных римскому папе. Соответственно, униатами называются православные христиане, которые подпали под власть папы.

«Энциклопедия живых религий» под понятием униатские церкви подразумевает Восточные (православные) церкви, которые проповедуют учение римо-католической церкви , включая и филиокве, а также принимают примат папы и пребывают в единстве с Римом. Официальное римо-католическое название униатов - «греко-католики» или «католики восточного обряда» (I) .

Согласно некоторым римо-католическим источникам, уния как понятие появилась в 1198 году, во время Крестовых походов, когда дело дошло до соединения армян-монофизитов с римо-католической церковью. После того осуществлялись различные, большие и малые попытки подчинить православных, с изменчивыми результатами...

Что касается православных славян, то и они не избежали «внимания» римо-католиков. Так, хроники отмечают крупную Брестскую унию 1596 года, а также две волны подчинения унии словаков и русин: Ужгородскую унию 1646 года и Венгерские унии 1912 и 1923 годов. Обратных попыток - когда некая их Поместных церквей пыталась подчинить римо-католиков под свою юрисдикцию, - не было. (Возврат из унии галицийских епархий в 1946 г. - разговор особый).

Итак, уния является общественным феноменом, связанным исключительно с тем методом решения религиозных и политических вопросов, который характерен для Ватикана.

Сербы также были подвержены униачению: как до утраты своих средневековых государств (Сербии и Боснии), так и в период турецкого ига. Между тем, история униачения сербов исследована недостаточно. Если успехи в деле отпора унии освещены сербскими православными мыслителями, то совсем иначе обстоит с фактами наших поражений… (II)

Этому способствует недостаток письменных доказательств, что открывает возможность для построения различных безосновательных гипотез и предположений. Во всяком случае две крупные унии, оставившие след в сербском сознании, - это Марчанская уния (1611) и Уния в Жумберке (1777) (III) . Обе эти унии запомнились неприкрытой жестокостью по униачению сербов этих краев.

Иные же факты введения унии - как группового перехода в католичество, так и одиночного - с сербской стороны не исследованы должным образом. А ведь количество сербов, перешедших в католичество, не так уж и ничтожно.

Следующим упущением сербских исследователей является отсутствие изучения судьбы тех сербов, которые приняли унию - и в дальнейшем превратились в полноценных католиков и хорватов. И именно которые, кстати говоря, преуспели в проявлении ненависти по отношению к Православию и к сербам.

К этому изъяну недавно добавился новый: систематическая зачистка учебников и учебных пособий от упоминания тех авторов (и их работ), которые исследовали эту проблему (Дучич, Црнянский, Лазо Костич и др.). У профессоров же, которые желали бы ознакомить студентов с этими проблемами или озвучить их в СМИ, возникают проблемы… (IV)

Уния в среде православных испытывала и успехи, и поражения. Например, уния среди населения запада Руси: (в Белоруссии и Украине) переживала поначалу успех, а затем поражение. Некогда население Белоруссии в большинстве било униатским (75%), а сейчас нет и 1%. Также, на Украине значительная часть поуниаченных православных вернулось в Православие, но существенное количество укоренилось в новой вере (сейчас их от 3 до 5 миллионов).

Всего же в мире до 13 миллионов униатов(1) . Однако выявить точное число нелегко, поскольку не учитываются те, для кого греко-католичество было лишь промежуточной станцией перехода в римо-католичество.

Уния явила свету униатские "церкви". Римо-католики указывают следующие: Армянская, Болгарская, Эфиопская, Итало-Албанская, Халдейская, Коптская, Малабарская, Маланкарская, Мелкитская, Румынская, Сирийская и Украинская Греко-Католические Церкви (2) .

2. О новой римо-католической программе униачения православных

Но все эти унии и их институализация в отдельные церкви осуществлена еще до XIX века. В том смысле вышеупомянутые унии можно определить как «старые». Новую стратегию достижения унии со стороны Ватикана поставил папа Лев XIII (3) , который в энциклике Grande munus от 1880 года преподнес доселе проводившиеся эксперименты на этом поприще в качестве служебной политики, проверенной практикой. С целью повышения эффективности дела «соединения» восточных православных с Римом на рассматриваемом этапе, была произведена реорганизация «Церкви Хорватов» и «Украинской Греко-Католической Церкви», именно которым теперь отводилась главная роль (V) .

Согласно этому плану папы Льва XIII и его сотрудников, особую кадровую роль обретают униаты украинцы (рутены) и римо-католические хорваты (4) «как единый природный мост к Балканам и к России» (VI) . Наряду с этим осуществлен ряд других мер: в Риме основан Иллирийский Колледж св. Иеронима, Комиссия Ориентального института св. Кирилла и Мефодия и т.д.

План направлен на отделение православных славян от России, которая - с точки зрения Ватикана - желает их втянуть в свою орбиту и удалить от Запада (5) . На Балканах папа совершил ряд организационных мер по усовершенствованию подчинения православных сербов. Все началось с собственно церковной реорганизации. Папа еще в 1852 году отделил от Венгерской церкви Загребскую архиепископию с той целью, что:
- Загреб станет политическим центром Южных Славян,
- сам Загреб в политическом смысле из центра архиепископии превратится в хорватский политический и культурный центр,
- новый религиозный, политический и культурный центр (Загреб) должен быть очищен от сербов (6) и стать чисто римо-католическим, Хорватским центром (VII) .

Дело было поручено Штросмайер. Из Загреба, который был неказистым городком, необходимо было сделать место, соответствующее развитому городу: Университет, библиотеку, Академию Наук, театр и.д.

Штросмайер с задачей справился.
Кроме того, для сербов была приготовлена новая западня в Боснии и Герцеговине. В соответствии с новой униатской политикой на Балканах (оккупированных после 1878 года Австро-Венгрией), папа желал создать новую церковную организацию в этом краю. Для того, чтобы план функционировал, необходимо было новую архиепископию подчинить Загребу, т.е. хорватам. В этом ключе Штросмайер и действовал. Он полагал, что «новая церковная организация должна будет усилить хорватско-славонские церковные окраины, центром единства и силы которых является Загреб, именно которому и должна принадлежать вся Церковь Южных Славян» (VIII) .

В то время еще не существовало Великой Хорватии, ассимилировавшей славянское население Славонии и Далмации, имевшие в то время свои парламенты, самобытные культуры, и, в конце концов, национальное самосознание отнюдь не хорватское.

«Представляя загребскую архиепископию очагом будущего церковного объединения, Штросмайер заявил, что необходимо усилить влияние загребского архиепископа, который имеет лишь три суфрагана (подчиненные епархии), а посему ему необходимо передать в юрисдикцию новые суфраганские епархии. Среди суфраганских епархий были бы и ново утвержденные боснийско-герцеговинские епархии. Это решение Штросмайер считал полезным как для Церкви в Хорватии и для Церкви в Боснии и Герцеговине, так и в целом для объединительных планов Святой Столицы. Ибо таким образом хорватско-славонская иерархия усилила бы свои позиции на Балканах, и смогла бы эффективно продвигать унию, несмотря на отпор многочисленных православных епископов» (IX) .

Так и случилось.

Загреб превратился в мощный римо-католический религиозно-политический центр, очищенный от сербов. Сербы, принявшие унию, стали, в конечном итоге, римо-католиками и «хорватами» (Славония, Далмация, Воеводина, Босния и Герцеговина). Незначительная часть сербов остались греко-католиками, но под давлением римо-католицизма сербы-униаты утратили национальное самосознание и были превращены в малозначащую культурную общность.
Политика охорвачивания была продолжена и во время Второй мировой, продолжена и после 1995 (7) .

В Ватикане существует правило: граница юрисдикции краевой церковной организации должна совпадать с государственной границей. Сербы - не тот случай! Белградская архиепископия охватывает границы предкумановской Сербии (т.е. без Воеводины и Косова и Метохии). В связи с этим в 2003 году папа Иоанн Павел II основал для Сербии еще и униатский экзархат (8) , следовательно, вновь стали актуальными как вопрос унии, так и вопрос отторжения частей государственной и национальной территории Сербии.

И дело не в самом факте основания экзархата, но в чрезвычайной миссионерской активности Ватикана в Черногории, Боснии и Герцеговине (X) .

В Черногории пропагандируется идеология, согласно которой черногорцы объявляются т.н. «червонными хорватами», которых Св. Савва Неманич насильно сербизировал и перевел в православие. А сейчас - якобы - «настало время вернуться к истокам: вернуться своей исконной вере и нации» (XI) .

В Боснии и Герцеговине Римская церковь провозглашает этот край своим наследием и, в связи с этим, озабочена ликвидацией Республики Сербской - барьера на пути беспрепятственного миссионерства.

Т.о. можем заключить, что план папы Льва XIII проводится и сейчас: Хорватия непрестанно расширяется, а Сербия тает. Загреб становится политическим центром, а Београд маргинализуется. Загребу приписывают значение культурного центра, Белграду - культурной провинции. Западная, римо-католическая культура в Сербии в фаворе, а собственная в упадке...

3. Разграбление православной культуры

Что же внесли римо-католики в сербскую культуру?
И что из ее наследия присвоили себе?

По этому вопросу существует немало основательных исследований. Вот в чем видит Йован Дучич глубинный смысл факта принятия штокавицы в качестве «хорватского литературного языка»:

«Нужно хорошенько запомнить, что штокавщина сербская дала хорватам не просто красивый и стройный язык, но и позволила собрать всех других штокавцев - а значит сербов - вокруг Загреба, главного штокавского культурного центра…»
Восприняв сербский язык (штокавицу) в качестве литературного языка, хорваты прихватили заодно и сербское литературное наследие, созданное на этом языке.
«Хорваты, - пишет Дучич, - никогда не имели своих народных песен. Сербы народ гуслярский, а хорваты - народ тамбуринский: и пока сербы складывали свой славный эпос, хорваты плясали. Дело в том, что сама римская церковь запрещала хорватам народные песни» (XII) .

Тема эта не афишируется, ибо в таком случае раскроется та простая вещь, что количество сербов-униатов, переплавленных в «хорватов», превосходит количество «старохорватов» (9) .

Кстати, нынче хорваты приглядываются к Николе Тесле и Иво Андричу (XIII).

4. Плоды униатства

Сущность критики унии (XIV) со стороны православных авторов можно свести к двум аспектам. Первый моральный. Для православных сам способ, которым католики добиваются унии, является крайне аморальным, неевангельским, а потому не приемлемым. Быть может, это и является основной причиной того, что православные никогда не организовывали подобные политические акции по приобретению в свои ряды римо-католиков.

Другой аспект критики унии занимается политическими последствиями, указывая на то, что смена культурного образца непременно приводит к перемене национального самосознания, и, в конечном итоге, к растворению униатов в другой нации.

Единственное, в чем преуспели униаты - в ненависти и отчуждении по отношению к тому народу и той вере, из которых новоявленные униаты произошли. Под действием новой веры и новой культуры «бывшие русские» и «бывшие сербы» стали носителями русофобии и сербофобии, презирающими православие и считающими Россию и Сербию воплощениями мирового зла (XV) .

В заключение хотелось бы отметить и то, что порою переход людей в унию происходит по вине некоторых недостойных представителях нашего епископата.

К примеру, «Уния в селе Тржичу», Карловацкой епархии, произошла вследствие того, что владыка Мийокович давал рукоположенным священникам приход только лишь тогда, когда они могли его купить. Так, Никола Гачеша из Тржича, не в силах собрать нужной суммы, нашел выход в униатстве. Куда и перешел, в конце концов, вместе со священником Петром Главашем, сыном священника Теодора (XVI).

Все вышесказанное заставляет отнестись с предельной внимательностью и бдительностью, как проявлениям униатской активности, так и к самим себе.

УНИАТСТВО. ИСТОРИЯ НЕНАВИСТИ

Сразу хочу сказать, что мне все время было неясно, откуда же появилась такая ненависть к нам, русским, со стороны Западной Украины? Ну, присоединили их сначала в 1654г., потом в 1939г. И все жили тихо и спокойно, а эти вдруг к нам с такой лютостью...Знала я и при униатов, но все же не связывалось что-то, не все было понятно.

Я всегда считала и считаю, что наша цивилизация построена на религии, т.е. на христианстве, что религия и есть суть вопроса и ключ к пониманию исторических процессов. Поэтому хочу обратиться к истории. Может быть, все об этом давно знают и мой рассказ совсем не будет интересен. А может быть, и вы узнаете для себя что-то интересное. Если кому-то не понравится - возражайте. Или просто проходите мимо!

Я расскажу своими словами по возможности кратко обо всем, что удалось найти по данному вопросу.
После нападения татаро-монголов Киев был почти полностью разрушен и длительное время являлся городом, не игравшим уже никакого политического значения. Центр Руси переместился во Владимир и, пока русские князья были заняты своими междоусобицами, земли, теперь называемые Украиной, постепенно перешли под власть Польши и Литвы. Папа римский предпринимал атаку за атакой, чтобы силой или хитростью обратить население этих земель в католичество. Задача была - укрепить свою власть на завоеванных территориях с непокорным населением, власть не только светскую, но и духовную. Помимо высокой цели обращения «еретиков» в истинную веру у Католической Церкви была еще и очень земная цель: все католики обязаны были платить десятину. Но вредные "туземцы" никак не хотели продать свою веру! И тогда Святой Престол сделал «ход конем»: хорошо, мы оставляем вам ваши церкви, ваши иконы, вашу Литургию и ваших священников - а от вас всего-то и требуется признавать власть Папы Римского и платить десятину. Так и появилась Украинская Греко-Католическая Церковь, в миру называемая униатской (от слова "уния", т.е. союз).

Для завершения и провозглашения унии был созван специальный собор в Бресте. Главным организатором унии, т.е. исполнителем воли папы римского, был иезуит Пётр Скарга, его приспешником стал. митрополит Михаил Рагоза. Последний объявил, что собор начнётся 8 октября 1596 года, на самом деле он начался на два дня раньше. Этот манёвр был рассчитан на то, что униаты-епископы смогут закончить дело келейно ещё до того, как на собор съедутся противники унии – их решили поставить перед свершившимся фактом.

Униаты вместе с католическими епископами и королевскими представителями собрались в Николаевской церкви. За закрытыми дверями выработали тактику в отношении сторонников православия. Было решено пригласить их на собор только в том случае, если православные согласятся не выступать против унии. Эту задачу взял на себя Пётр Скарга. Однако священники отвергли какое бы то ни было соглашение с униатами и иезуитами. Униаты ответили репрессиями. Митрополит Рагоза в грамоте предал проклятию противников унии, лишил сана православное духовенство, отлучив его от церкви, и сообщил, что церковные должности будут переданы только тем, кто признает единение с католической церковью. По приказанию королевских представителей собор закончили быстро, митрополит Рагоза и епископы приняли католическо-униатское вероисповедание и присягнули на верность папе римскому.

Заключив унию с епископами православной церкви, Ватикан потребовал от униатского духовенства соблюдения только главных положений католицизма: безусловного признания главенства папы над униатской церковью и поминовение его во время богослужений, а в части исповедания веры - признания, что Святой Дух исходит от Бога-отца и Бога-сына. В обрядовом же отношении для привлечения широких масс верующих униатской церкви было разрешено придерживаться старой православной практики богослужения и обрядности при совершении религиозных таинств причащения, крещения, покаяния, миропомазания и т. д. Таким образом, униатская церковь признала основные догматы католицизма и власть папы римского, сохранив лишь православную обрядность. Эта уступка православию была продиктована необходимостью считаться с отрицательным отношением православных к католической церкви, проявить известную гибкость, а проще говоря – хитрость, чтобы добиться подчинения православной церкви Ватикану.
Вся территория современной Западной Украины попала в духовный плен римских первосвященников…Воинствующие католики решили окончательно уничтожить православие путем жестоких гонений и преследований православных верующих и духовенства. В селах, где паны католики самовластно распоряжались в приходских церквах, они силой принуждали священников переходить в унию, а непокорных изгоняли. Если прихожане защищали своего священника и не принимали униатство, паны отдавали церковь в аренду евреям, которые хозяйски владели ключами от церкви и брали плату за каждую службу, хозяйничали грубо и кощунственно. Православные, лишенные своих храмов, принуждались ходить в униатские, т.е. в свои бывшие православные. Православных священников угрозами и хитростью вынуждали переходить в унию.

В конце XVI - первой половине XVII в. в ответ на усиление национально-религиозного и социального гнета в Юго-Западной Руси прокатилась широкая волна казацко-крестьянских восстаний. Они в результате привели к проведению 8 января 1654 г. Переяславской Рады, которая приняла единодушное решение о воссоединении двух частей Руси. После этого на большей части малороссийских земель очаги униатства были ликвидированы, причем ликвидация была, мягко говоря, без сантиментов. Россия всегда отличалась веротерпимостью и не насаждала православие на завоеванных землях силой. Более того, православие по своей сути не агрессивно и миролюбиво, в отличие от католицизма, который свою веру насаждал огнем и мечом. Вспомним крестовые походы, инквизицию с охотой на ведьм и истреблением коренных народов на завоеванных территориях! В обозримом прошлом ни одна из православных стран не начинала войн и не воевала друг с другом, в отличие от стран католических. Но в случае с униатами все было иначе: православные рассматривали униатов как вероотступников, как предателей своей исконной веры. Вероотступничество – грех, который не может быть прощен.

Теперь становится понятным, откуда ненависть и злоба у униатов к "москалям" и полякам: и те, и другие преследовали и гнобили их еще 400 лет назад, запрещали их церкви, их религию. А ведь религиозность на Западной Украине чрезвычайно сильна! Вспомните хотя бы частые кресты вдоль дорог с иконами и фигурками Божьей Матери! Для жителей Западной Украины греко-католичество было и остается одним из важнейших признаков национальной идентичности, вместе с национализмом - не говоря уже о том, что Греко-Католическая Церковь Украины всегда националистов поддерживала.

Вот откуда брались дивизия Галичина, Бандера, полицаи, а теперь фашисты, вот откуда это остервенение... Им было лучше с кем угодно, только не с русскими!

Есть и еще одно обстоятельство, которое нельзя сбрасывать со счетов: эти земли давным-давно «еврроинтегрировались»! На территории Западной Украины с 14 века существовало магдебургское право - одна из наиболее известных систем городского права, сложившаяся в XIII веке в городе Магдебург как феодальное городское право, согласно которому экономическая деятельность, имущественные права, общественно-политическая жизнь и сословное состояние горожан регулировались собственной системой юридических норм, что соответствовало роли городов как центров производства и денежно-товарного.

Так, Владимиру-Волынскому это право было даровано польским королем в 1324г., Львову в 1356г., Каменец-Подольску – в 1374г., Ровно - в 1492г., Мукачево – в 1445г., Луцку – в 1432г. и т.д. Киеву это право было даровано в 1494 – 1497г. и было отменено только в 1835г. указом императора Николая 1.

Жители городов, которые получили Магдебургское право, освобождались от феодальных повинностей, от суда и власти воевод, старост и других государственных чиновников. На основе Магдебургского права в городе создавался выборный орган самоуправления - магистрат. С введением Магдебургского права отменялось действие местного права, однако допускалось применение местных обычаев, если нормы, необходимые для решения спора, не были предусмотрены Магдебургским правом.

Безусловно, такая форма городского самоуправления в те времена была наиболее прогрессивной и в корне отличной от того, что существовало на остальной части Украины. Следует заметить также, что магдебургское право вводилось на этих территориях задолго до принятия унии, сам уклад жизни и жизнь среди католиков способствовали в дальнейшем, как я полагаю, переходу в униатство. Получается, что жители этих западных украинских территорий жили в иных условиях, нежели остальная часть народа Украины, они еще в те века восприняли культуру и идеологию европейских католических стран, хотя формально оставались православными.

Подавляющее большинство греко-католиков проживают в трех областях западной Украины: Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской. Наибольший подъем и расцвет Греко-католическая церковь Украины пережила в период между 1917 и 1946 годами. В 1946 году, уже в составе СССР и естественно под давлением, все греко-католические приходы Украины перешли в Православие принудительно, что униаты считают (и со своей точки зрения - вполне справедливо) трагедией. Вспомним, что Бандера был сыном униатского священника! Поражает недальновидность такой политики Сталина и ужасают ее последствия...
После 1946 и до распада Советского Союза греко-католики на Украине существовали подпольно, фактически повторяя судьбу православных после принятия Брестской унии.

Несчастный, настрадавшийся народ, который по воле нескольких негодяев оказался насильно оторванным от своей веры, от остальной части народа Украины. Они оказались гонимы как православными, так и католиками (хотя формально были уравнены в правах с католиками), вынуждены были любыми способами защищать себя и опять же веру, которая за века уже стала своей. Они немногочисленны и со всех сторон окружены. И от этого – очень агрессивны. По какой-то неведомой мне причине настоящими украинцами они считают только себя. Очевидно, для малой части народа срабатывает известный "комплекс Наполеона". И изменить в их отношении к нам ничего невозможно. К сожалению... Их можно было бы пожалеть, не будь они так по-звериному жестоки!

Немедленно после распада СССР униатство возродилось, а время как будто вернулось вспять, вновь вернулись средние века: Рим вновь тянет свои руки к Украине, Запад снова желает прибрать к рукам их души...и «десятину».

Что такое униатство сегодня? В первую очередь - самая распространенная конфессия на западной Украине. В каждой деревне есть храм - и в девяти случаях из 10 он будет греко-католическим. Внешне и внутренне такой храм почти ничем не отличается от православного, разве что иногда он будет построен в стиле «украинского барокко». Внутри - иконостас, амвон, перед солеей - аналой с иконой и иногда - Евангелием. Все иконы украшены вышитыми рушниками. В храме очень много хоругвей, чаще всего из белого льна, вышитых крестиком с вышитым же изображением святого в центре. Иконографическая манера у униатов своя: яркие краски и некая «простонародность», лубочность в изображении. Например, какие-нибудь второстепенные персонажи могут быть изображены в украинской народной одежде. Она, кстати, популярна и у самих униатов - вкупе с верой она, видимо, дает им в полной мере почувствовать себя «незалэжными» и «самостийными» украинцами. По крайней мере, подружки невесты на свадьбе всегда одеты в народный (и очень красивый) костюм. Главная отличительная черта интерьера храма - обязательные статуи Христа и девы Марии с зажженными свечам и лампадами вокруг них. Перед статуями всегда можно увидеть нескольких женщин, молящихся на коленях. К числу проявлений народного благочестия у униатов (хотя, вполне возможно, эта традиция характерна именно для украинцев, независимо от их конфессиональной принадлежности) относятся частые кресты вдоль дорог - памятные или обетные. Кресты эти довольно высокие, в центре креста висят иконы Спасителя или Богородицы, сам крест украшен венками из искусственных цветов и яркими разноцветными лентами, красиво развевающимися.

Украинский журналист и писатель Олесь Бузина сказал как-то в программе Соловьева: Сталин в 1939г. допустил огромную ошибку, когда присоединил Западную Украину, но не сделал ее автономией, а оставил единой столицей Киев! Жили бы они себе отдельно и спокойно...

А по мне, так они действительно отрезанный ломоть, они – другие, чужеродное тело в теле православной Украине. Ведь вода и масло никогда не смешаются! Очевидно, их борьба есть борьба как раз-таки за свою, униатскую, самостийность. Только они, дорвавшись до власти, хотят взять реванш за все те невзгоды, что пришлось пережить, хотят подмять под себя всю Украину, и также ненавидят православных украинцев, как и нас, «москалей».

01.09.2005

УНИАТСТВО И РОССИЯ.
Краткий исторический обзор (1)

Зарождение униатства

В половине XI в., последовал полный разрыв между церквами Восточною и Западною. Вместо прежних мирных отношений, между ними установились отношения неприязненные. Но, несмотря на это, и греки, и латиняне весьма часто предпринимают попытки к соединению церквей. Однако такие попытки были непрочны, так как со стороны греков, главным образом, хлопотали о соединении церквей императоры; греческая же иepapхия в большинстве и народ всегда были против соединения, так как видели в нем подчинение Восточной церкви папе. Из множества попыток к соединению церквей, вообще неудачных, особенно замечательны две, сопровождавшиеся печальными последствиями для греко-восточной церкви. Это, так называемые, унии - лионская (1274 г.) и флорентийская (1439 г.). В 1261 г. латинская империя в Константинополе пала. Никейский император Михаил VIII Палеолог (1259-1282 г.), при содействии генуэзцев, отнял у латинян Константинополь и восстановил Византийскую империю. Но положение восстановленной империи и ее государя было весьма. затруднительное, так как им угрожали не только внешние враги, но и внутреннее враждебное отношение народа к незаконно захватившему престол Палеологу. Поэтому немедленно же по взятии Константинополя, он вступил в сношения с папою Урбаном IV, а потом Климентом IV; посылал к ним несколько посольств с богатыми подарками и предложениями касательно соединения церквей. Впрочем, переговоры с этими папами не привели ни к каким положительным результатам, главным образом потому, что папы не доверяли Палеологу. Только с 1271 г., когда на папский престол вступил Григорий X., особенно сильно желавший соединения церквей, конечно, с подчинением Восточной церкви Западной, переговоры о соединении пошли успешней. Григорий, в ответ на предложение Палеолога предшествовавшим папам, прислал ему письмо в котором восхвалял его намерение подчиниться апостольскому престолу и приглашал на назначенный им в 1274 г. Лионский собор для окончательного решения вопроса о соединении церквей. При этом папа в числе условии соединения выставлял принятие греками латинского чтения символа с прибавлением filioque и признание главенства папы. Палеолог решился на соединение церквей на предложенных условиях, стараясь расположить к унии и греческое духовенство. Патриарх и епископы, несмотря на его убеждения, все-таки не соглашались на унии. Удалив патриарха на время в монастырь, Палеолог заготовил с единомышленными ему епископами грамоту от греческого духовенства к папе и снарядил посольство на Лионский собор, и на четвертом заседании собора была решена уния между церквами Восточною и Западною. Но дело унии слишком было непрочно. Только император с партией своих приверженцев принял ее. Все же вообще греки, и духовные и миряне, не желавшие и не искавшие унию, не хотели иметь никакого общения с римскою церковью. Со стороны православных стали раздаваться проклятия на униатов, с ними не хотели иметь никаких сношений, считали даже за осквернение прикосновение к ним и разговор с ними. Со смертью Палеолога окончилась и Лионская уния. Сын и преемник его, Андроник II (1283-1328 г.) стал решительно на сторону православных. В 1283 г. в Константинополе собран был собор, на котором осуждено было главное римское заблуждение - учение об исхождении Св. Духа и от Сына. В то же время судили и преследовали униатов. Церкви, в которых совершалось униатское богослужение, были освящены вновь, как оскверненные. Через несколько десятилетий не осталось и следов лионской унии на Востоке.

Флорентийская уния

Подобный же исход имела и уния флорентийская. К началу XV ст. Византийское правительство, по примеру прежних лет, искало помощи на Западе и, главным образом, у пап. Иоанн VI Палеолог (1425 – 1448 г.), предвидя скорое и неизбежное падение империи под оружием турок, решался для спасения ее испытать последнее средство, – под предлогом соединения церквей подчинить греко-восточную Церковь папе и за это получить помощь от западных государей. В этих видах он начал переговоры с папою Евгением IV. Папа согласился на предложение императора. Между ними условлено было составить вселенский собор из представителей греческой и латинской церквей и на нем решить соединение. Предложено было также пригласить на собор западных государей, с тем, чтобы по окончании собора, убедить их подать помощь Византийской империи. После долгих переговоров о месте собора, наконец, назначили его в Ферраре. Папа принял на свой счет проезд и содержание во время собора греческих епископов. В конце 1437 г. отправились в Феррару Иоанн Палеолог, Константинопольский патриарх Иосиф, уполномоченные от восточных патриархов и несколько греческих епископов. Отправился на собор даже русский митрополит Исидор, родом грек, давно уже согласившийся на унию. На первых же порах по прибытии в Феррару греческие иерархи испытали несколько оскорблений от латинян. Так, папа требовал, чтобы патриарх Иосиф, при встрече с ним, поцеловал, по латинскому обычаю, его туфлю, и только после решительного отказа со стороны Иосифа оставил свое требование. Прежде открытия собора происходили частные совещания между греческими отцами о вероисповедных разностях. На этих совещаниях со стороны греков особенно выдавались - Марк, митрополит Ефесский (он же представитель Иерусалимского патриарха), и Виссарион, митрополит Никейский. Марк Ефесский не сделал никаких уступок в пользу латинского учения. Наконец, 8 окт. 1438 г., папа, по соглашению с императором, открыл собор, хотя из западных государей никто не приехал. Главным спорным вопросом было латинское учение об исхождении Св. Духа и от Сына. Греческие отцы поставили этот вопрос на почву каноническую и доказывали, что латинская церковь поступила неправильно, когда внесла в Никейский символ filioque, вопреки положительному запрещению третьего Вселенского собора делать какие-либо прибавления к символу веры. Латиняне, напротив, утверждали, что латинская церковь в этом случае не ввела нового учения, а только раскрыла то, которое заключалось в символе. В такого рода спорах прошло 15 заседаний. Греческие отцы, особенно Марк Ефесский, как и прежде, оставались не уступчивыми. За это папа начал стеснять их содержанием. Между тем в Ферраре появилась чума. Под этим предлогом, папа в 1439 г. перенес собор во Флоренцию. Здесь продолжались споры о том же предмете. Только латиняне перенесли вопрос о filioque с почвы канонической на догматическую. Они доказывали, что учение об исхождении Св. Духа и от Сына правильно само в себе и подтверждали это местами из Св. Писания и древних отеческих писаний, с произвольным толкованием. Греческие отцы, с своей стороны, возражали на это, что из приводимых латинянами мест Св. Писания и отеческих творений нельзя выводить латинского учения об исхождении Св. Духа и от Сына. Иоанну Палеологу была крайне неприятна неуступчивость греческих отцов. Он стал убеждать их придти к соглашению с латинянами. Но Марк Ефесский был против этого и назвал латинян еретиками. Палеолог все-таки продолжал действовать в пользу соединения. Со своими приверженцами он составил такое изложение учения о Св. Духе: греки, признавая, что Дух Святой исходит от Отца, не отвергают, что Он исходит и от Сына. Но Марк Ефесский и другие отвергали это изложение. Латиняне, между тем, требовали полного принятия их учения о Св. Духе. Императору ничего не оставалось делать, как убеждениями и угрозами заставить греческих отцов исполнить это требование. Он так и сделал. Волей-неволей греческие отцы должны были согласиться на требование императора. Вместе с тем они согласились и на признание главенства папы. Относительно же обрядовых разностей больших споров не было; латиняне согласились одинаково допускать обряды, как латинской, так и греческой церкви.

Когда, таким образом, дело соглашения приведено было к концу, составлен был акт соединения церквей, в котором между прочим, изложено было латинское учение о Св. Духе и главенстве папы. Этот акт подписали все греческие епископы кроме Марка Ефесского и патриарха Иосифа последний в это время умер. Папа, не видя подписи Марка, откровенно сказал: «мы ничего не сделали». Все-таки акт торжественно был прочитан в соборной церкви на латинском и греческом языках и, в знак общения и соединения, греки и латиняне обнялись и поцеловались Папа на радости дал грекам корабли, и они отправились домой. По возвращении в Константинополь, Палеолог имел случай убедиться, как непрочно соединение церквей, вынужденное обстоятельствами и совершенное при посредстве разных происков и насилий.

Те же греческие епископы, которые согласились на унию во Флоренции, по приезде в Константинополь, отказались от нее, выставляя на вид то, что их там принудили согласиться на соединение с латинянами. Греческое духовенство и народ, узнав об унии, пришли в раздражение, и униатов считали за еретиков. Вокруг Марка Ефесского сгруппировались все защитники Православия. Патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский были также против унии. Они составили в 1443 г. в Иерусалиме собор, на котором произнесли отлучение на всех приверженцев унии. Хотя Палеолог, в видах распространения уний возводил на патриарший Константинопольский престол одного за другим приверженцев унии, но уния мало подвигалась вперед. Да и сам император, не получив с Запада ожидаемой помощи, относился холодно к делу унии.

Униатство в России

Несмотря на то, что попытки соединения с Западной Церковью на Востоке окончились неудачей, они нашли отголосок и в России. Первая попытка принадлежала митрополиту Исидору, участвовавшему на Флорентийском соборе, но она была, конечно, совершенно безплодна, так как он действовал за свой страх. Гораздо успешней вопрос об унии с Западной церковью пошел в Киевской митрополии в XVI в. Для подготовки почвы, в Вильне была открыта в 1570 г. коллегия, члены которой принимали все меры к пропаганде унии. В таком духе в 1577 г. ученым Скаргою было написано сочинение «О единстве церкви». В этом сочинении Скарга описывает безпорядки русской церкви и доказывает, что только уния может уничтожить их, а для нее православным нужно только принять учение Римской церкви и главенство папы. Вместе с тем пропаганда иезуитов находила благодарную почву и среди архиереев, которые были недовольны тяжкою зависимостью от греков. Первые серьезные попытки соединения с Западной церковью и принадлежат епископам, среди которых надо отметить Ипатия Поцея, Кирилла Луцкого, Гедеона Львовского и др. Их попытка, закончившаяся поездкой Ипатия Поцея и Терлецкого с изъявлением покорности папе (1595 г.), все-таки была неудача, так как братства и священники не признали унии и предали изменников архиереев проклятию. В следующем году 1596-м для введения унии собрался в Бресте собор, на который кроме епископов, духовенства и мирян прибыли два патриарших экзарха Никифор и Кирилл Лукарис. Собор разделился на две партии - православную и униатскую, из которых каждая вела заседания отдельно, но униаты самовольно решили вопрос об унии с Западной церковью в положительном смысле и непосредственно затем началось гонение на православие. Братства были объявлены мятежными сходками и подверглись преследованиям. У православных отбирали церкви и даже Киево-Софийский монастырь перешел к униатам. При всех, однако, усилиях поднять унию на счет православия, она очень плохо прививалась. Униаты презирались и православными, и католиками и уния нужна была Риму и Польше как переходная ступень к католичеству. И, действительно, в униатское богослужение все более и более входят католические обряды и униаты находятся под сильным давлением латинской церкви. Что касается православных, впавших в унию, то они всегда тяготились своим положением и как только по трактату вечного мира с Польшей 1686 г. Россия получила право ходатайствовать за православных жителей Польши, взоры последних не переставали обращаться к русскому правительству с надеждами на помощь. Петр Великий прямо грозил римской курии гонением на католичество у себя в России, если права православных в Польше будут пренебрегаемы по старому, но эти угрозы не имели успеха. Еще хуже было положение православных в Польше при Елизавете, которая уклонилась от содействия им, так что они даже пытались обратиться за помощью к Фридриху прусскому.

При Екатерине II православные жители Польши еще раз обратились к России за помощью. Вместе с тем вопрос о польских диссидентах рассматривался и на сейме в 1764 г. Русское население Польши было крайне недовольно унией и желало от нее скорей освободиться, при чем с особенной силой это стремление выразилось в Польской Украине, где много сделали в этом направлении епископ Гервасий Лонцевский и игумен Матронинского монастыря в Чигиринской области Мелхисидек Значко-Яворский. Но стремления диссидентов порвать с унией возбуждали еще больше фанатизм поляков, которые подвергали их всевозможным насилиям и истязаниям за веру. Не помогло православным и введение в Польшу русских войск, так как поляки представили русским народное религиозное движение, как противогосударственный крестьянский бунт и разбой, и преследования православных приняли еще более тяжелую форму. Лишь после первого раздела Польши в 1772 г. освободилась от этих преследований Белоруссия, доставшаяся России. Благодаря энергии арх. Георгия к православию присоединилось за самый короткий промежуток времени более 130000 душ. Но на окраине, оставшейся за Польшей, положение Православной Церкви вовсе не изменилось, пока в 1793-1795 годах не последовали второй и третий разделы Польши, и России не были возвращены остальные древне-русские области, кроме Галиции, доставшейся Австрии. Постепенно менялось и отношение русского правительства к униатам. Указом 1794 г. было разрешено воссоединение униатов в полной мере и к концу царствования Екатерины II число воссоединенных униатов дошло до 2 миллионов и в среде ревнителей унии возникло даже стремление к сближению ее с православием. Таков был униатский архиепископ Ираклий Лисовский (1784 - 1809). При Павле I католичество и иезуиты пользовались большим влиянием, а потому дело воссоединения униатов совсем остановилось. При Александре I только в начале его царствования продолжалось господство иезуитов, в 1815 г. он повелел их изгнать из обеих столиц, а в 1820 г. из всей России. Одновременно с падением влияния католичества, поднялось дело воссоединения униатов. В 1803 г. вышел указ, которым обращение униатов в католичество было запрещено, а в следующем году в число членов католической коллегии указано было ввести одного униатского епископа и трех униатов асессоров. В 1805 г. коллегия была разделена на два департамента, католический и униатский; председателем последнего был назначен Лисовский. Наконец в 1806 г. он был возведен в сан самостоятельного митрополита. Униатская церковь таким образом почти совсем сделалась самостоятельной. Деятельность Лисовского и одного из его преемников Красовского на митрополичьей кафедре оставила значительный след в истории униатства. Благодаря им из среды белого духовенства явились новые деятели - Иосиф Семашко, Василий Лужицкий и Антоний Зубко, которые и довели до конца начатое ими дело. В этом им помогли, кроме их дарований и энергии, и изменившиеся политические обстоятельства. С воцарением Николая I была провозглашена незыблемость православия и сам государь хорошо ознакомился с действительным положением униатской церкви. В 1828 г. открыта была особая униатская коллегия, независимая от католической. Затем последовали закрытия нескольких базилианских монастырей, подчинение всех остальных епархиальной власти и основание униатской семинарии в Жировицах. После польского восстания 1830 - 1831 г.г. лучшие базилианские монастыри были или закрыты, или переданы православным, в том числе знаменитый Почаевский монастырь. Епархии было оставлено только две - Литовская, епископом которой в 1833 г. назначен был Иосиф Семашко, и Белорусская - под управлением м. Булгака. Между тем Иосиф С. разработал общий план воссоединения униатов, состоявший в том, чтобы воссоединение с Православной Церковью единовременно было принято повсюду всем униатским духовенством. В начале 1837 г. заведывание делами униатской церкви от министерства внутренних дел переходит к обер-прокурору Св. Cинода, что подготовляло подчинение этой церкви прямо самому Синоду. Со смертью м. Булгака в 1838 г. председателем униатской коллегии делается Иосиф и подготовление воссоединения быстро заканчиваются. 12 февраля 1839 г. собор униатских архиереев и высшего духовенства, собравшийся в Полоцке, составил торжественный акт о присоединении униатской церкви к Православной. За пастырями присоединилось к православной церкви и все полуторамиллионное униатское население их епархий. После воссоединения униатов Белоруссии и Литвы уния оставалась еще в Привислинском крае, в униатской Холмской епархии. Здесь главным деятелем по подготовке воссоединения был протоиерей Маркелл Поппель. В 1873 г. государь выразил свое согласие на воссоединение. После этого в январе 1874 г. в Седлецкой губернии воссоединилось с православною церковью до 50.000 униатов, а 18 февраля в Холме собрался собор духовенства с м. Поппелем во главе и составил акт о воссоединении всей Холмской епархии. 11 мая, в день свв. Кирилла и Мефодия, последовало само торжество воссоединения. Уния осталась в силе лишь в австрийской Галиции. Так окончилась, к славе Православия, попытка соединения с Западной церковью и в России.

Послесловие
После заключения Брестского мира в 1918 г к Польше отошла часть Западной Белоруссии и Западной Украины. На этих землях снова возродилось униатство. Во время Великой Отечественной войны, по благословению римского папы, униатское духовенство, прикрываясь «борьбой с большевиками», деятельно поддерживало Гитлера. По окончании войны Сталин приказал ликвидировать организацию предателей и изменников Родины, пособников фашизма. По ходатайству Русской Православной Церкви, униатам было дано прощение, но при условии их воссоединения с Русской Православной Церковью. Так вторично уния перестала существовать и возродилась только после начала «перестройки».

Подготовка к печати, примечания, послесловие: ОПБ, с. БНК, СПб–К, 30 – 31.08.05 а.

________________________________________________________________

(1) Печатается по статье «Флорентийская уния; попытки соединения с Западной Церковью на Востоке и в России. Униаты». Полный Православный энциклопедический словарь. М.: «Возрождение», 1992, Т. 2.Репринт

(2) Византийская империя была захвачена латинянами после взятия Константинополя в 1204 г. крестоносцами. Внезапный, с целью наживы, штурм Царьграда, предпринятый по пути в Иерусалим «освободителями Гроба Господня», сопровождался ужасающим разграблением города. Историк А.Нечволодов так описывает это событие: «Рыцари, плавая в крови мирных обитателей Царьграда, позволяли себе неслыханные жестокости и святотатства. Все церкви были ими дочиста ограблены; в числе похищенных святынь были Животворящий Крест и Терновый Венец Господень, (и Плащаница Господа – С. Б.), риза Богородицы, глава Иоанна Крестителя, мощи Апостола Андрея Первозванного и великих святителей Григория Богослова и Иоанна Златоуста, равноапостольной царицы Елены и святого Иоанна Милостивого. В храме Святой Софии благородные рыцари собственноручно изрубили на части и разделили между собой святой престол, слитый из золота с драгоценными каменьями, в то время как распутная женщина плясала на горнем месте и пела непристойные песни. Когда латиняне творили эти неслыханные кощунства и святотатства, патриарх Иоанн, одетый в рубище, верхом на осле выехал из залитого кровью несчастного города» (А. Нечволодов. «Сказания о Русской Земле». СПб, 1913, Кн. I, Ч. II., с. 243). После этого Византийская империя была разделена на несколько княжеств. Грекам достался небольшой удел со столицей в Никее. Властолюбивый папа Инокентий III (основатель инквизиции), поспешил воспользоваться разорением Византии и ослаблением Православия и попытался подчинить себе Русскую Церковь. «Папа решил, что раз, «волею Всевышнего» «нечестивая схизма перестала существовать», он сделался главой Восточной Церкви, неожиданно достигнув того, о чем не могли мечтать его предшественники. Теперь следовало окончательно стереть следы ненавистной Греческой Церкви» (Н.Н.Воейков. Церковь, Русь, и Рим. Минск. «Лучи Софии»., с. 144 – 145). В 1207 г. он послал обращение ко всем русским князьям, где говорилось, что он более не может удерживать «своих отеческих чувств» и, призывая Русь под свое покровительство, говорит: «вот, теперь греческая империя и Церковь почти вся покорилась апостольскому седалищу и униженно приемлет от него повеления, – ужели ж не будет несообразным, если часть (т.е. Церковь Русская) не станет сообразовываться со своим целым и не последует ему?» (Н.Тальберг. История Русской Церкви. М., Изд. Сретенского монастыря, 1997, с. 75). Попытка папы успеха не имела. Русские князья, помня злодейское опустошение Царьграда, с возмущением отвергли попытку папы. Услышав, что папа мечем св. Петра покорит народы, и сделает его королем, князь Роман Волынский (Галицкий), обнажив свой меч, спросил римского легата: «таков ли меч у папы? Если такой, то он может брать им города и дарить другим. Но это противно Слову Божию: ибо иметь такой меч и сражаться им Господь запретил Петру» (Тальберг, с. 74). Здесь князь разумел слова Господа Апостолу Петру: «вложи меч в ножны… ибо все, взявшие меч, мечем погибнут» (Ин. 18, 11; Мф. 26, 52). Вскоре от меча св. князя Александра погибли два крестовых похода, предпринятых с целью насильственной латинизации Руси (один завершился разгромом шведов возле Невы в 1240 г., другой – гибелью тевтонских рыцарей на Чудском озере в 1242 г.).

(3) Filioque – филиокве (лат.: «и от Сына») – латинское добавление в догмат Символа Веры об исхождении Св. Духа.

ЧП районного значения с правильным медийным сопровождением - классический сценарий для раскачки ситуации в стране. Недавно как раз подобная информационная атака была предпринята в белорусской глубинке, недалеко от крупного железнодорожного узла Брестской области - города Барановичи.

Верующие установили у часовни два деревянных креста. На одном из них прикрепили табличку в память о воссоединении униатов и православных в Беларуси в XIX веке. Был использован слоган с медали царских времён: «Отторженные насилием (1596) воссоединены любовью (1839)».

Медаль в честь воссоединения униатов с православными

Сразу же отреагировали оппозиционные медиа, традиционно увидев здесь «руку Кремля» ©.

Газета «Наша Нива» как бы невзначай отмечает, что эти кресты и часовня, что рядом, построены вблизи туристического комплекса. Он возводился за российские деньги. Тут я делаю небольшое лирическое отступление. Современная редакция «Нашей Нивы» считает себя законной наследницей и продолжательницей дела той «Нашей Нивы», которая существовала в начале XX века. Деньги на издание этой периодики приходили в том числе от Павла Милюкова из кадетской партии. То есть газета финансировалась из «москальского» источника. Это так. К слову.

Кроме того, первоначально «Наша Нива» сообщала, что кресты установлены казаками. Хорошо, что не засланным казачками. Но сейчас в глазах оппозиционной общественности быть казаком - это уже криминал и почти «рука Кремля» ©. И эти же самые круги поют нам песни о том, что стигматизация - это дурной тон…

Ультраправый активист-язычник Дмитрий Мицкевич делает для польского телеканала «Белсат» провокационный репортаж про установленные под Барановичами православные кресты.

По инсайдерской информации, которую мне удалось получить, «антиуниатский» крест устанавливали местные люди, а не только казаки, как утверждают оппозиционные медиа. Правда, сельсовет не был введён в курс дела. Местные утверждают, что и первый, и другой кресты поставлены на частной территории. В данном случае не совсем понятно, зачем вообще нужно согласование с властями. Ну да ладно. Это всё же немного другая тема.

Без креста

Важно в этом случае то, что акцент поставлен именно на «антиуниатскости». Стоило только православным людям установить крест с табличкой, которая чётко определяет позицию об унии, сразу же напали оппозиционные СМИ. Основной их посыл прост. Снимите с креста табличку. Она нам не нравится, ведь обижает униатов.

Местная власть среагировала на публикации в оппозиционных медиа. Была назначена встреча со священником. Естественно, многие верующие тоже захотели прийти. Как утверждает информированный источник, поняв это, местный исполком спешно перенёс время, чтобы успел прийти только клирик. Хватило мудрости не принимать решения о демонтаже крестов. Кстати, один из них поставлен на месте старого. Так что вопросов нет. По второму информация противоречивая. Одни сообщают, что табличку с упоминанием об унии власти постановили снять, другие говорят, что исполком поручил её просто «узаконить».

В любом случае это попытка столкнуть лбами всех: униатов с православными, православных с властью. Дело рук людей, явно не носящих крест. А они вообще уверены, что все кресты у нас в деревнях установлены законно с формальной точки зрения? Давайте, что ли, проведём ревизию? Но тогда оппозиционные СМИ тоже поднимут шум: «Власть на святое покусилась, на поклонные кресты!» Потому что действующей власти вмешиваться в церковные дела нельзя, а оппозиции можно. Такова логика этих людей.

Без фресок

Ну что же. В таком случае предлагаю оппозиционным СМИ вмешаться в другой феномен религиозной жизни. Есть в деревне Солы (Гродненская область) не совсем обычный костёл. Построен он в тот период, когда часть современной Беларуси была в составе Польши. Одна из фресок в костёле изображает победу польских военных над Красной армией в сражении под Варшавой в 1920 году… Вот как тут быть? Это не политика? Такой откровенный польский патриотизм не помешает ли молиться там католикам - патриотам Беларуси? Может, замазать тогда фреску?

Фреска в костёле в Солах. Фото Василия Семашко

И вообще можно создать комиссию для массовой проверки костёлов и церквей Беларуси на политическую, историческую и гендерную нейтральность. Наверное, после этого у нас вообще мало чего останется от храмов… Поэтому в данной сфере нужно действовать аккуратно. Костёлы и храмы - чувствительные места на теле Беларуси, как и Украины, России и других стран.

Многие наши оппозиционеры или не до конца это осознают, или специально занимаются провокациями. А уния для них - это самый настоящий фетиш, священная корова. Чтобы доказать свою верность идеалам оппозиции, нужно поддерживать униатов.

Например, в ноябре 2011 года Папе Римскому Бенедикту XVI (сейчас он на пенсии) было направлено коллективное письмо с просьбой назначить епископов для униатов Беларуси. Так вот, под ним поставили подписи многие, кто относит себя к оппозиции. В частности, это историк Владимир Орлов, журналист Сергей Дубовец, редактор «Нашей Нивы» Андрей Дынько и многие другие. Вряд ли их всех можно назвать полностью воцерковлёнными греко-католиками. Тем более что ныне покойный поэт Нил Гилевич, бывший среди подписантов, был отпет не в униатском храме, а в Петропавловском соборе Минска. А это вообще интересный факт. Собор построен в начале XVII века именно как протест против унии. Приход переживал несколько периодов упадка. Закрывался, но основная часть здания уцелела до наших дней, и никогда этот храм не был униатским.

Письмо представителей белорусской националистической интеллигенции Папе Римскому с просьбой назначить епископов для униатов Беларуси. Среди подписантов главный редактор газеты «Наша Нива» Андрей Дынько.

Если бы Гилевич был действительно практикующим и глубоко убеждённым греко-католиком, его бы в этом соборе не отпевали. Таким образом, подпись под обращением была чисто политическим жестом.

Без епископов

Так сложилось, что в наши дни уния оказалась на белорусских землях в меньшинстве и в какой-то момент вообще чуть не исчезла. В наше время были попытки примирения. Но есть проблема. Православный человек, конечно, может принять униатов в качестве братьев. Все люди братья. Но как принять политику имитации православия в рамках католицизма? Сами католики прекрасно всё это понимают и не очень хотят, чтобы в Беларуси появились какие-то отдельные униатские епископы. Им вышеупомянутое письмо совершенно не ко двору. Римско-католические иерархи предпочитают держать униатов под своим крылом. Я был свидетелем того, как архиепископа Тадеуша Кондрусевича, главу католиков Беларуси, публично спросили, когда же у местных униатов появятся свои епископы. Он сначала растерялся, потом стал мягко намекать на то, что не нужны нам никакие греко-католические иерархи.

Архиепископ Кондрусевич мудро не хочет портить отношения с православной конфессией. В 2012 году тогда ещё православный первоиерарх Беларуси митрополит Филарет ясно дал понять секретарю Конгрегации Римской курии по делам восточных церквей, униатскому архиепископу Кириллу Василю, что вопрос с унией решён раз и навсегда. Вот как эту встречу описывали официальные церковные СМИ: «Митрополит Филарет констатировал, что вопрос об униатстве вносит во взаимоотношения двух церквей некоторую напряжённость. Владыка экзарх напомнил об оценке унии, выраженной в ряде новейших соглашений между римско-католической и поместными православными церквами. В частности, Его Высокопреосвященство процитировал заявление Международной смешанной комиссии по богословскому диалогу, сделанное в 1990 году во Фрайзинге (Германия): «Уния как метод… не служила целям сближения церквей. Напротив, она вызвала новые разделения. Создавшееся таким образом положение явилось поводом для столкновений и несчастий, которые запечатлелись в исторической памяти обеих церквей»».

Без памяти

Верно подметил митрополит. Это хорошо запечатлелось в исторической памяти ОБЕИХ церквей. Но какое это имеет значение для тех, кто конструирует историко-политические мифы? Им память не нужна.

А ведь необходимо отдавать отчёт в том, что уния изначально была больше политическим проектом, нежели миссионерским. Во времена Великого княжества Литовского (ВКЛ), в XVI веке, началось сознательное окатоличивание элит. Процесс стартовал не мгновенно. Тенденции такие были и ранее, но в 1596 стартовал именно системный процесс. При участии ордена иезуитов в Бресте католики и православные подписали документ об унии, то есть как бы объединении. Если же провести аналогию с бизнесом, это было недружественное поглощение. Грубо выражаясь, Ватикан «отжал» важный актив у Константинопольского патриархата. Именно в его юрисдикции были православные ВКЛ.

Среди обывателей считается, что тогда православных просто формально переподчинили, что в жизни приходов ничего не изменилось, но это не так…

Подписание унии - это в том числе результат предательства. Епископы Ипатий Поцей и Кирилл Терлецкий подготовили «сделку» со стороны православных.

Когда люди поняли, что же именно произошло, была волна возмущений. Естественно, польские власти заранее это предусмотрели. Вступила в действие серия контрмер, в том числе и законодательных, по ущемлению прав православных. Подробнее с этими документами можно ознакомиться в книге исследователя Василия Беднова «Православная Церковь в Польше и Литве». Она доступна в сети на различных ресурсах.

Но если кратко, то суть простая. Шляхту всеми путями вытаскивали из православия. Она всё меньше становилась русской (русинской, белорусской) и всё больше превращалась в польскую. Такая колонизация ВКЛ со стороны польской державы сопровождалась и языковой политикой.

Без языка

Старобелорусский язык фактически становился социальным диалектом крестьян. Кстати, в наше время широко распространено ошибочное мнение о белорусскости униатов. Мол, на самом деле они белорусский язык сохраняли, служили на нём. В реальности службы проходили на том варианте церковно-славянского, который существовал в то время. Одна из старых книг-служебников униатов есть в епархиальном музее в Витебске, и она это доказывает.

Интересно, что нередко униаты продолжали пользоваться православными изданиями, в том числе и по бедности. А иногда это было скрытое желание сохранить традиции. Доходило даже до того, что писали служебники от руки.

Латинизация униатов, конечно, произошла не сразу и не везде. Считается, что первый униатский служебник был издан в 1617 году в Вильне (Вильнюсе). В его создании участвовал небезызвестный епископ Иосафат Кунцевич. Так вот, та книга пока что практически ничем не отличалась от православного варианта. Но уже в те времена звучали голоса против восточного обряда, против славянского языка. В 1587 году папский посланник Антонио Поссевино заявлял, что, конечно, в случае унии русинам можно дозволить служить на своём церковно-славянском языке либо на греческом. Но лучше их со временем латинизировать. Эта позиция легата признаётся даже униатами. Например, о ней пишет украинский униатский священник Петро Галадза, живущий сейчас в Северной Америке.

Без обряда

В любом случае, элиту точно латинизировали довольно быстро. Униатская церковь всё больше становилась вариантом для низов общества. Постепенно формировалось брезгливое отношение к униатам, как к лузерам.

Были случаи полного перехода духовенства (или детей православного духовенства) в латинский вариант. Например, в 1640-х годах прославился Касьян Сакович. Он не просто стал римо-католиком, а в своём сочинении Perspectiwa довольно чётко провёл традиционную римскую линию о единстве литургической практики. Отторжение восточного обряда с его стороны было таким сильным, что униаты даже добивались в Риме запрета книги Саковича.

Примерно через 30 лет после выхода его труда появилась первая униатская богослужебная книга, где в «Символе Веры» добавлено знаменитое filioque, то есть богословская формула, согласно которой Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына. Это чисто римская идея, которая в православии не прижилась.

Дальше - больше. Для униатов стали вводить чисто западный римско-католический праздник Непорочного Зачатия Девы Марии. Прививалась традиция шествий на праздник Божьего Тела. Тоже чисто западный обряд. Было и другое.

В 1720 году в польском городе Замостье созвали знаменитый собор, который утвердил для униатов учения об индульгенции и чистилище, а также другие постулаты. Латинизация обрела более системный характер. Конечно, лишить полностью славянского языка не получалось, но смысл молитв и других текстов был уже римский, не восточный. Проект унии становился всё более лживым. Внешне сохраняется относительная схожесть с православием, но начинка совсем иная. По большому счёту никакого православного обряда у большинства униатов уже не было. Действительно, он стал греко-католическим.

Без антидота

Но, повторюсь, все эти факты мало кого интересуют в оппозиционных кругах. И эта парадигма распространяется в обществе, как вирус. А всё потому, что малодоступны антидоты - объективные исследования унии. Многие наши историки или не спешат исследовать тему, или их публикации запрятаны где-то на дальних полках.

Реальность такова, что нередко экскурсоводы рассказывают туристам о том, что униатские храмы население якобы больше любило, и они проиграли конкуренцию. А проиграли потому, что служили не на роднай мове. Примерно 10 лет назад подобный тезис даже проник в школьные учебники истории. Это активно дезавуировал известный православный переводчик отец Сергий Гордун.

Как уже говорилось, униаты не просто лишались близкого им славянского языка в богослужениях, но и самой богословской, если хотите идеологической, сути православного прошлого. Представьте, что компартия продолжает ходить с красными флагами с серпом и молотом, но вещает о победе мирового капитала…

Митрополит Иосиф Семашко

В какой-то момент греко-католики доигрались до того, что в ряде храмов даже не стало иконостасов, обучение униатских священников было полностью взято под контроль римско-католическим начальством.

Но сегодня солидная часть белорусской интеллигенции упорно верит в миф о том, что униаты были чуть ли не хранителями некоей истинной белорусской веры, белорусского языка. А потом пришли злобные московские спецагенты и всё испортили. О том, что православная реконкиста десятилетиями зрела в умах некоторых униатских клириков, многие или предпочитают не вспоминать, или действительно этого не знают.

Один из инициаторов воссоединения - митрополит Иосиф Семашко - изначально был именно в униатском духовенстве. Это свой, местный, а не засланный «москальский» казачок. Да, он пользовался в определённой степени админресурсом Российской империи. Однако же по большому счёту деятельность его и соратников по подготовке массового возврата из унии в православие осуществлялась на свой страх и риск. В случае массовых волнений и неприятия его плана вся ответственность лежала бы не на властях. Обратим внимание, что российские власти после присоединения обширных земель Речи Посполитой не собирались издавать срочные указы о переводе униатов в православие. Павел I, к примеру, вообще считал, что греко-католиков надо полностью отдать в подчинение римско-католической польской иерархии. Отчасти так и произошло. Униатов и латинизировали, и полонизировали одновременно.

Без перспектив

Ну а что мы имеем сейчас? Нынче, как бы ни было обидно униатам, их проект в Беларуси - рудимент церковно-политических авантюр прошлого. Это малочисленная группа, которая не очень-то и нужна как православным, так и католикам. Потому и продолжаются попытки найти некую нишу, поиграть в политику. В этом плане интересна фигура ныне покойного униатского священника Александра Надсана. В последние годы он часть времени проводил в Англии, часть в Беларуси. В годы войны, будучи совсем молодым, был в коллаборантских организациях. Затем, уже в 1944 году, бежал на Запад. Считается, что во Франции он вступил в ряды Сопротивления. Наверное, так и было. Но что-то не очень любит белорусская греко-католическая общественность вспоминать его коллаборантский период. Ведь получается, что Надсан был по другую сторону от униатского священника Антона Неманцевича, которого тогда замучили гитлеровцы. Причём это был не просто священник, а экзарх белорусских греко-католиков. Считай, что представитель Ватикана… С таким противоречием в истории перспективы униатов сейчас туманные.

Ну да ладно. Интересен и другой аспект. Вспомним, какова была тактика Надсана: не религиозная, а больше политическая. Например, особо не вдаваясь в суть вопроса, он осудил в 2012 году приговор по делу Коновалова и Ковалёва. Первый из фигурантов, напомню, устроил взрыв на станции минского метро, погубив более десятка людей. Дело было политизировано оппозиционными массмедиа. Надсан, не побывав на судебном процессе, подхватил волну и заявил, что обвиняемых покарали «без должного суда», что виновность не доказана. Вспомнил он в правильном оппозиционном ключе и о другом политизированном уголовном деле… Кому интересно, всё это записано на видео и есть в интернете. Это явное вмешательство в политическую жизнь через церковный институт. И вот теперь, накануне местных выборов, кто-то снова решил достать из рукава старую униатскую карту, заставить православных изменить свою оценку униатского периода. Обычно это называется гражданским диалогом и поиском примирения. Мол, вы, православные, помалкивайте, а мы вас трогать не будем.

Порой доходит до анекдота. Помнится, на одной из пресс-конференций журналистка, сочувствующая униатам, задала очень показательный вопрос католическому епископу.

Мол, не пора ли в рамках процесса примирения предложить православным тоже канонизировать униатского архиепископа Иосафата Кунцевича.

Епископ минуты две оправлялся от шока. Для тех, кто забыл, напомню, что Кунцевич был убит разъярённой толпой жителей Витебска в 1623 году. Естественно, я не поддерживаю такой способ борьбы с идейным оппонентом, как убийство. Но именно Иосафат Кунцевич был тем человеком, который шантажом присоединял приходы к унии. Грозил священникам, что, если не перейдут в греко-католичество, их общины лишатся храмов. Если ему мешали, он жаловался польским властям, и те применяли военную силу против несогласных. Из-за него многие православные порой были вынуждены молиться не в своих церквях, а в шалашах за чертой города.

Канонизация этого человека православными будет означать предательство самих себя. Это никакое не примирение, а унижение. Причём унизиться надо перед малочисленной религиозно-политической субкультурой, которую определённые круги упорно пытаются представить нам в виде оплота всей белорусской культуры. Но базовая ценность белорусской культуры, как и в целом восточных славян, - это не уния, а толока - истинное чувство локтя, которое называется соборность. На том и стоим.

Взаимоотношения греко-католической и православной церкви многократно становились предметом исторических исследований, а сами взаимоотношения характеризовались как конфликтные в силу того, что греко-католические иерархи признавали верховенство Папы Римского, а не православного Патриарха.

Брестская уния 1596 г., от которой отсчитывается история греко-католицизма, спровоцировала множество смут и раздоров в православной среде. Очень четко это видно на примере Западной Украины, где униатская церковь превратилась в духовную наставницу украинского национализма, а такие одиозные националистические организации, как ОУН и УПА состояли из греко-католиков практически на 100%. Сыном униатского священника был Степан Бандера, видные иерархи западно-украинского униатства (Андрей Шептицкий, Иосиф Коцыловский, Иосиф Слепой) пошли по пути коллаборационизма с Третьим Рейхом, а основоположник украинского интегрального национализма Дмитрий Донцов призывал православных украинцев переходить в греко-католичество - промежуточный этап на пути к принятию римо-католичества. Только так украинцы смогут окончательно стать европейским народом, полагал Д. Донцов.

Сегодняшние события вокруг Украины заставляют поднять вопрос о современном униатстве и перспективах его взаимодействия с православием. Западно-украинский униатский полюс в границах православной Украины всегда был пассионарной, пульсирующей точкой, с осознанием собственной духовно-мировоззренческой миссии, которая состоит в том, чтобы сделать Украину европейским государством, максимально удаленным (в духовно-политическом плане) от православной России.

Униаты были движущим ядром первого, «оранжевого» майдана, и они же были передовым отрядом второго майдана 2013 г. Не преувеличивая их значимости, и не отрицая факта, что за этим стояли политики более космополитичные, а сами униаты использовались втемную, подчеркнем, что русско-православному ареалу неминуемо придется искать приемлемый формат соседства с ними. Пока этот формат - предельно конфликтный, и мы видим, как при содействии политиков, маргинальное, по большому счету, униатство, успешно определяет идеологический облик православной Украины, придавая ему гипертрофированно русофобские черты, усиливая напряжение у западных границ Русского мира.

Необходимо вспомнить, что многие столетия после заключения Брестской унии греко-католики считали свою веру «русской верой». Сейчас нет смысла перечислять огромное множество литераторов, этнографов, историков и богословов прошлых веков, которые были носителями общерусских взглядов, и выходцами из униатских кругов. С самого начала принятия Брестской унии в униатской среде не прекращалась работа по возвращению униатов в лоно православной церкви, очищению восточного обряда от латинских напластований, искоренению полонизмов и сближению литургического языка с церковно-славянским.

Такие настроения среди греко-католиков продлились до первой половины ХХ в. Конечно, к тому времени в этой среде окрепли и обрели влияние антирусские элементы, и нужно говорить о конкуренции двух идеологических полюсов в лоне греко-католической церкви - русофильского и русофобского. Потенциал первого был уничтожен лишь в годы Первой мировой войны путем физического устранения австро-венгерскими войсками его носителей. Говорить о наличии русофильских тенденций в униатской среде после Первой мировой войны, можно, скорее, с натяжкой, за исключением Закарпатья, где униаты-русины остаются русофилами по сей день.

Границу цивилизационного соприкосновения греко-католицизма и православия с места не сдвинуть. Если все прошедшие века греко-католицизм вел духовно-политическое наступление на восточном (православном) направлении, нет предпосылок, что так не будет продолжаться в этом столетии. Изначально униатство не было этнически-русофобским (униаты считали себя «русским народом», а свою веру «русской верой»), а стало таким в результате «политической инженерии» соседних государств.

Сегодня мир входит в фазу серьезной геополитической трансформации, и энергетически напряженные рубежи соприкосновения цивилизационных плит проходят либо по территории России, либо вблизи нее, неся с собой угрозу очередных встрясок. Точки соприкосновения униатства и православия - один из таких рубежей. Для принятия контрмер требуется авангардный стратегический подход, позволяющий действовать с заделом на полвека-век вперед, т.е., как минимум, в рамках среднесрочного хронологического цикла. Униатский вопрос локализован в границах западного вектора российской политики, но происходящее на Украине придает ему бо льшую важность.

После воссоединения Крыма с Россией и отказом Донбасса жить в составе Украины Галиция, как униатско-русофобский полюс, больше не имеет противовеса (в лице православного Крыма и Донбасса). Это приведет к росту идеологического влияния униатской Галиции на все украинское общество, которая останется вне конкуренции. Значимость униатского элемента в видении политического будущего Украины значительно возрастает.

Униатству надо вернуть его первоначальный облик, т.е. таковой, каким оно обладало на момент принятия Брестской унии. Хотя сама идея унии уже есть антиправославный шаг, широкие массы населения в богословских тонкостях не разбирались, и, как уже упоминалось, полагали, что униатство - такая же русская вера, как и православие.

История появления униатской церкви на западнорусских землях - часть общей истории Русского мира, но это долгое время ускользало от внимания русской патриотической мысли. Униатство воспринималось, как внешнее и чуждое, и взгляд на него многих исследователей был ретроспективным, без анализа ситуации на будущее. Это привело к тому, что униатский ареал долгое время оставался «вещью в себе», черпая политические и идеологические смыслы из католицизма. Сегодня очень сложно назвать униатство «русской верой», а еще сложнее поверить, что оно так называлось еще 150-200 лет назад.

История хранит множество громких имен, которые боролись за русское измерение униатства, что оканчивалось, как правило, возвращением в православие и в лоно общерусской культуры. Униатство знает несколько периодов массового воссоединения с православием: т.н. «схизма Товта» 1900-1914 гг., т.н. «тылявский раскол» 1926 г. и т.д., когда сотни тысяч галичан и зкарпатцев вернулись в православие. Эти факты намеренно замалчиваются, а, между тем, они суть часть истории Украинской греко-католической церкви.

Пришло время возродить богословское наследие «русского униатства», сделать полемические труды его представителей предметом широкого обсуждения и объектом внимания исследователей. Если униатство начиналось, как «русская вера», оно не должно таким же и оставаться. В силу разных причин все произошло по-другому, но это не повод оставлять ситуацию на самотек. Если в греко-католической среде возродятся очаги «русской веры», отношение многих униатов к Русскому миру изменится. Украинский национализм монополизировал право толковать историю униатской церкви на свой лад, отторгая все, что не укладывается в прокрустово ложе такого толкования. В его изложении история униатства сужается и сводится исключительно к русофобским мотивам. Мириться с этим не стоит.

Необходимо учреждать богословские премии имени представителей «русского униатства», посвящать им телевизионные и литературные проекты, конкурсы, конференции и прочими методами содействовать изучению и актуализации их наследия. Необходимо подчеркивать их идеологическую позицию, которая сближала их с Русским миром и православием. В самой униатской среде нужно поддерживать русофильские тенденции, которые там слабо теплятся, и способствовать их укреплению. При последовательной работе в этом направлении греко-католическая церковь перестанет быть «вещью в себе», выразительницей и опекуном исключительно национал-русофобских интересов украинского политического «бомонда». В ней могут появиться иные религиозно-идеологические настроения, иной, альтернативный полюс.

Насколько это целесообразно? Очевидно, быстро таких результатов достичь не удастся, но это не оправдывает пассивного отношения к изложенной проблематике. Политическая действительность показала, что долгая пассивность в этом вопросе не защитила Русский мир от натиска с запада, в т.ч., в религиозной сфере (регулярные погромы униатами православных церквей на Западной Украине). Необходимо начинать работу в самой униатской среде, и работа эта будет не чем-то привнесенным извне, а причастным самому ареалу греко-католической веры, ее истории и становлению. Это будет возрождением забытых, но ярких страниц униатства, и освещением событий, происходивших на землях, где господство греко-католичества сегодня никем не оспаривается.